– Предпочли турецкую чалму папской тиаре, – вздохнув, покивал Алексей. – Знакомое дело… Сидели по домам, отсиживались… вместо того чтобы выйти на стены! Приспособленцы и трусы!
Протокуратор стукнул по столу кулаком, так, что расплескал чай.
Взяв тряпку, начальник лагеря посмотрел на него, чуть прищурив глаза:
– Интересно с вами беседовать.
– Спасибо.
– Что же касается приспособленцев и трусов… Думается, главная причина падения Византии все ж таки внутренняя. Недоразвитость феодализма и общества. Сильная государственная власть – и практически полное отсутствие всяких общественных объединений, умеющих отстаивать свои интересы сословий, так ведь и не сложилось, власть опиралась на многочисленное чиновничество, вороватое и безответственное, творившее полный произвол. Народ – как вы говорите, приспособленцы и трусы – просто уже давно не считал это государство своим, не хотел проливать кровь за продажных бюрократов.
– И получил турецкое ярмо на свою шею!
– Да, но многие неплохо устроились. Те, кому повезло спастись от эксцессов первых дней штурма, жили себе да поживали. Многие наверняка даже радовались – тот же епископ Геннадий, ведь он получил власть.
– Значит, чиновники, говорите…
– Да-да, чрезмерная централизация вкупе с продажностью и безответственностью облеченных властью лиц. И – как результат – моральная апатия и безразличие населения. Даже ненависть к власть предержащим… и нежелание хоть что-то сделать самим – власть приучила. Такие государства долго не живут, друг мой, достаточно малейшего толчка.
– Ничего себе – малейший толчок! Видели бы вы войска Мехмеда! Массы орущих башибузуков, сверкающие глаза янычар, пушки!
– Да, турецкая артиллерия долго была лучшей в Европе. Кстати, держалась на ренегатах – венграх, французах, итальянцах, греках… Султан хорошо платил.
– Предатели!
– А кого они предавали? Тех, кто их отверг?
– Они предали самое дорогое – свою веру!
– Веру? Гк-хм… – закашлявшись, начальник лагеря достал из тумбочки початую бутылочку коньяка. – По пять капель? А то, думаю, не усну.
– Давайте, – согласно кивнул Алексей. – За Византию! Чтобы выжила!
– Ну, раз вы так хотите… За Византию!
Янтарная влага обожгла пищевод, по всему чувствовалось, что коньяк был хороший.
– Я в чашки налью, только вы до конца не допивайте – на три раза растянем, – Иван Аркадьевич разлил остатки коньяка и, понизив голос, предупредил: – Вы, молодой человек, когда будете поступать, не очень-то болтайте о вере. У нас этого не любят.
