Этот конкретный сокол был самкой с затупленными крыльями, красивое пепельно-серое оперение делало ее невидимой на фоне домов. Легко, словно пушинка, она парила на невидимых потоках воздуха; вдруг она зависла в полете и молнией бросилась вниз. Солис смотрел, как она проносится сквозь полосы света и тени, и плавно увеличивал изображение, пока не увидел желтые круги вокруг ее злобных глаз и собственно жертву — мусорную мышь, которая копошилась в груде отбросов в глухом закоулке 237 этажами ниже. Зрение Солиса, без преувеличения, было лучшим в галактике. Уход за тактической оптикой „Тау/Цейс“ являлся для него более приоритетной задачей, чем гонка за последними программами голоигр. Если ты не носишь ливрею, приходиться трезво оценивать свои сильные места и принимать все необходимые меры, чтобы иметь работу. Перекрестье прицела легло на голову мыши. Та раскрыла пасть и испуганно пискнула, когда железные когти пронзили ее крохотное тельце.
Смерть с высоты.
Солис отвернулся и непроизвольно бросил взгляд на Храм джедаев.
— Эй.
— Что?
— Твой объект покидает Храм, — сказал он.
Фиделис повернул голову и зачарованно уставился на ступеньки Храма джедаев 1.73 километрами ниже.
— О, — произнес он.
— Два джедая, два падавана и дроид Эр-Два, — сказал Солис. Теперь оба стояли на краю крыши. Солис посмотрел на своего товарища. — Странный Эр-Два, тебе не кажется? Он как-то криво двигается — должно быть, сервомотор разболтался…
Фиделис не ответил. Не отрываясь, он смотрел на меленькую группу, выходившую из Храма, смотрел с голодным вожделением, с каким заблудившийся в пустыне смотрит на воду, которую не видел несколько дней.
Недель.
Лет.
Солис так давно не носил ливрею, что едва помнил этот шок верности, это зашитое в его программу чувство причастности, это почти религиозное благоговение в присутствии Семьи. У Фиделиса был довольно глупый вид, когда он стоял, с такой силой ухватившись за перила, что его металлические пальцы врезались в дюракрит… и все же было трудно не завидовать ему. Было бы здорово хотя бы на миг снова испытать это радостное чувство.
Если дроиды действительно умеют завидовать, то Солис чувствовал именно зависть. Но, как не преминул бы заметить Фиделис, это чувство не было в них запрограмировано. Зависть, разочарование, сожаление. Одиночество. Жеманство — вот что это такое. Все это ненастоящее.
— Идем, — сказал он, грубо схватив Фиделиса за руку. — Пора на охоту.
* * *
В космосе нет ни верха, ни низа. Конечно, всякий достаточно массивный объект — планета или звезда — создает гравитационное притяжение, но если не падать прямо в гравитационный колодец, это притяжение ощущается скорее как „
