Асажж снова облизнула губы.
— Пусть попробуют, — сказала она.
— Ах, что значит быть молодым и полным ненависти! — Дуку хихикнул. — Ты станешь звездой — великой для всех, кроме меня. Но, понимаешь ли, мне придется держать тебя в смирении. Я буду вынужден подгонять, дразнить и бить тебя, чтобы ты не забывала свое место. За каждый секрет, который узнает ученик, он платит высокую цену. О да, он платит…
Граф умолк и на секунду прикрыл глаза, как будто отгоняя неприятные воспоминания. Асажж пристально посмотрела на него.
— Вы считаете меня недостойной.
— Ты что, совсем не слушала?
— Вы ничего не сказали по существу, — зло проговорила Вентресс. — Дело в том джедае, Джее Маруке? Я должна была убить его? Я выполняла ваш приказ, но, возможно, это было испытание. — Она прищурилась. — Я должна была проявить больше инициативы. Вот чего вы ждали. Вам не нужна… кукла. У вас их хватает. Вам нужно нечто большее.
Граф в изумлении уставился на нее.
— Как это странно — знать каждую твою мысль еще до того, как она появится у тебя в голове.
— Даже темная сторона не может дать вам столько могущества, — невозмутимо ответила Вентресс.
Граф улыбнулся:
— Слуга моя, я обладаю могуществом, более великим, чем темная сторона. Я стар. Твой юный гнев — это мои древние ошибки.
Богомольчики на голограмме ползали и охотились друг на друга. Граф выключил голокрон и посмотрел на монитор.
— А, прибывает последняя группа гостей. Надежные союзники, верящие в идеалы Торговой Федерации и десятипроцентной выручки. Встретишь их у дверей. Ты всегда производишь большое впечатление на посетителей.
— Перестаньте меня опекать, — холодно сказала Асажж.
Дуку посмотрел по сторонам.
— Иначе что?
Асажж побледнела.
Дуку снова поднял палец, но на этот раз он ткнул им в воздух, будто вонзая иголку в подушку. Вентресс рухнула на колени.
— Пожалуйста, — прохрипела она сдавленным от муки голосом. — Не надо.
— Не слишком приятное ощущение, правда? Как будто шея и грудь забиты острыми камешками.
Дуку легонько опустил ладонь, и Вентресс рухнула лицом в пол.
— Ненавижу кровеносные сосуды, — прокомментировал Дуку. — Они растягиваются внутри, словно воздушные шары, готовые лопнуть.
— П-п-п-пожалуйста…
— Но хуже всего воспоминания, — продолжал граф еще тише. — Они вьются, как мухи вокруг мяса. Каждый неприятный случай, каждый грешок, каждое мелкое зло.
Повисла странная мучительная тишина. Вентресс тяжело дышала на каменном полу. Дождь стучал в оконное стекло, и тихий голос графа становился все более мрачным и отстраненным.
