— Ты ведь уже знакома с мистером Фогерти и мистером Рамшоу, не так ли?
— Да.
Кэти кивнула обоим гостям, приветливо улыбаясь.
Рамшоу и Фогерти тепло поприветствовали ее. Фогерти, маленький коренастый мужчина с сильным ирландским акцентом, сказал:
— Ты хорошеешь день ото дня, Кэти.
Кэти покачала головой, смущенно глядя в пол, и оставила без ответа этот комплимент.
— А ты прав, Деннис, — поддержал товарища Рамшоу, с восхищением глядя на девушку.
— Ну ладно, ладно, хватит ее хвалить, — вмешался Родни Малхолланд. Но, несмотря на строгий тон, в его голосе слышалась скрытая гордость. — Я не хочу, чтоб похвалы вскружили ей голову. — Он осторожно взял дочь за подбородок и, приподняв ее лицо, с улыбкой заглянул ей в глаза. — Я вернусь через полчаса, Кэти, — сказал он. — Ты пока отдохни, а потом мы займемся чтением.
— Хорошо, па.
— Ладно, пошли, — сказал Малхолланд своим товарищам, и все трое быстро вышли из дома.
— Я принесла немного еды, ма, — сказала Кэти, как только дверь закрылась за мужчинами.
Кэтрин стояла возле маленького столика в углу и с нежностью смотрела на дочь.
— В самом деле, моя крошка?
Кэти повернулась спиной к брату и, приподняв подол платья и нижнюю юбку, извлекла из своих потайных карманов свертки с едой.
— Здесь почти две унции чая, ма.
— О! — Кэтрин взяла маленький пакетик из рук дочери, глядя на него так, словно в нем был не чай, а золотая пыль. И действительно, чай, который стоил по шесть пенсов за унцию в лавке компании — в магазинчике Томми, как они ее называли, — был здесь на вес золота.
— А вот это сахар, а здесь ветчина, — продолжала Кэти, выкладывая на стол свертки с едой. — Вот остатки цыпленка, а вот это — пудинг, который приберегла со своего обеда миссис Дэвис, — наверное, она думала о Джо и Лиззи. — Она повернулась к брату и улыбнулась ему, потом спросила:
— А где Лиззи и дед? Он что, повел ее на прогулку?
— Лиззи у себя в комнате, — ответила ей мать. — Я думаю, ей лучше вообще не выходить, — сама понимаешь, соседи и так болтают… А твой дед пошел охотиться на жаворонков… — Едва сказав это, Кэтрин прикусила язык, вспомнив, как Кэти жалеет подстреленных птиц. — Прости, крошка. Я знаю, тебе это неприятно. Но понимаешь, он ведь должен чем-то занять свое время. А это помогает ему чувствовать себя полезным. И он, в самом деле, приносит пользу, — птица приходится очень кстати, когда мы не можем себе позволить много мяса… Прости, крошка. Я не должна была тебе говорить.
