Подвиг | страница 34



На вопросъ на такомъ ужасномъ французскомъ языкѣ и отвѣчать по французски не хотѣлось. Неужели это ея двоюродный братъ Шура Нордековъ, о комъ такъ много говорила ей ея мать? Она смутно помнила его мальчикомъ — комсомольцемъ.

Леночка посмотрѣла на окошечко подвала. Оно раскрылось совсѣмъ и голова «физ-культурника», покоящаяся на широкой шеѣ, появилась въ немъ. За шеей слѣдовала рубаха безъ воротника и безъ галстуха, облегавшая могучiя плечи.

Леночка вопросительно сказала, подчеркивая французское произношенiе Русской фамилiи:

— Madame Oltabassoff?…

Физ-культурникъ выразительно ткнулъ пальцемъ вверхъ и твердо по русски сказалъ:

— Звоньте во второй этажъ. Пуговка налѣво. Мамочка дома. Знать кофiй пьеть.

Леночка поднялась и позвонила. За дверью зашмыгали мягкiя туфли, и передъ Леночкой въ растворенной двери появилась старуха со стриженными волосами — ни дать, ни взять — сама Крупская — Ленинская супруга, совѣтская «вдовствующая императрица».

— Вамъ кого? — спросила старуха.

— Я… Леночка… Зобонецкая…

— Ахъ ты… Боже мой!..

Мягкiя пахнущiя кофеемъ объятiя охватили Леночку. Такъ въ объятiяхъ она и вошла въ комнату. Тамъ было сумрачно. На простомъ кругломъ столѣ безъ скатерти кипѣлъ на примусѣ кофейникъ. Въ проволочномъ лоткѣ лежали маслянистыя подковки.

— Ну, садись, — отдуваясь отъ волненiя, проговорила старуха. — Шляпу сними… Стриженая… Что жъ и правильно… Для работы лучше… А хорошенькая… въ мать.

Леночка и точно была прелесть какая. И что то было особенное Русское — въ ея лицѣ съ чуть широкими скулами, выдающимися у висковъ, прозрачною смуглинкою, сквозь которую просвѣчивалъ персиковый румянецъ, съ пушистыми бровями. Подъ ними въ темной опушкѣ очень густыхъ и длинныхъ, по дѣтски загнутыхъ вверхъ рѣсницъ, сiяли молодостью, золотою шампанскою игрою горѣли большiе карiе глаза. Волосы были темно каштановые, губы маленькiя, сердечкомъ, безъ краски пунцовыя, носъ небольшой, задорно вздернутый, по Русски открытый. Когда Леночка сняла безобразившую, не по ней сшитую, съ чужого плеча кофту, она оказалась высокой и стройной, съ маленькими, не слишкомъ чистыми, послѣ дороги, руками и стройными ногами прекраснѣйшихъ линiй.

Она сѣла противъ «мамочки».

— Голодная?.. Ну, ничего… Потерпи… Пока вотъ кофею попей… Съ круассанами… По нашему — подковки… У нихъ, у французовъ, круассанами прозываются.

Леночка была очень голодна. Она второй день ничего не ѣла. Денегъ хватило въ обрѣзъ. У нея послѣ долгаго пути, ночей, проведенныхъ въ «жесткомъ» вагонѣ кружилась голова, и ей казалрсь что полъ ходилъ подъ ногами, какъ въ поѣздѣ.