Нижняя часть тела и внутренности лежали на постели, на лоскутном одеяле. Оно все было пропитано кровью.
Несколько долгих минут все стояли, молча, в каком-то трепетном оцепенений и не сводили глаз с лица этой мертвой женщины.
— Ну те-с, — прервал общее молчание следователь. — Для меня дело совершенно ясное. Мы имеем перед собою преступление совершенно особого характера. Я бы сказал — религиозно-садическое. Тут кто-то хозяйничал сластолюбиво и страстно.
Кто-то, ненавидящий Христа и презревший смерть и убийство…
— И этот кто-то несомненно был русский, — сказал спокойно Кудумцев. Его одного не поразила страшная необычайность всего, что было на заимке.
— Почему ты так думаешь? — быстро и резко сказал Ранцев.
— Потому что только в Русскую анархическую голову могло влезть столько вкуса в убийстве. А… мертвая "богородица"!.. И он с удавкой на шее… Он-то, поди, еще и молился ей, когда она его давила… А потом кто-то третий — и, я уверен, интеллигентный третий — и ее задавил, разделал, поставил и свечи зажег… Поди, и еще кого молиться заставил. Темна, Петр Сергеевич, человеческая душа… А русская душа трижды темна.
— И я… мы… этого третьего найдем! — горячо сказал Петрик.
— Никогда ты его не найдешь… Таким людям сам дьявол помогает.
— Но если это русские?.. Судя по тому, что свечи, положим, толстые — не догорели, и суток не прошло, как они ушли отсюда. Просмотрим, обыщем леса.
Опросим всех, кого найдем… Они не могут исчезнуть.
— И все-таки исчезнут!
— Так, так, ротмистр… Ваш план совершенно правильный. Оставьте мне фельдшера и взвод, и, может быть, какого-нибудь грамотного солдатика, и я с ними произведу опись и необходимую выемку. А тем временем приедут и другие судебные власти, — говорил следователь.
Его страх прошел. Профессиональный интерес глушил брезгливость и ужас. Он стоял перед таким делом, о котором будут говорить не меньше, чем о деле Дреллиса. Но там было еврейское ритуальное убийство и мешаться в него было опасно, здесь было садически-мистическое убийство, какая-то грубая религиозно-распутная драма, какая-то секта, но уже секта русская — и приобщить свое имя к ее раскрытию было куда как заманчиво. Как жаль, что это так далеко — и сюда не приедут корреспонденты. Вся либеральная пресса его смаковала бы! Такое убийство так кстати теперь, когда еще не затих шум Дреллисовского дела.
— Отыщите их, господин ротмистр! — говорил он Ранцеву. — Это же ваш долг! Их так легко найти. Они же тут русские, а русских тут не должно быть.
