И тогда в душу Валентины Петровны вошла ревность. Тем более страшная ревность, что она была к чему-то особенному, с чем нельзя бороться и что носило имя: служба!
— Петрик, — негромко окликнула она мужа.
Он повернул голову.
— Почему ты не спишь? Тебе нездоровится?
Она хотела ответить. Он перебил ее.
— Постой… Сюда кто-то идет. По нашей лестнице.
Громкого плача ребенка он не слышал и им не был обезпокоен, а чуть слышные шаги по лестнице их флигеля сейчас же услышал.
Она готова была плакать.
Негромко, по-ночному брякнул колокольчик. Раздались шаги босых ног по столовой.
Денщик пошел отворять.
Она не ошиблась. Вот и пришло то, что унесет их всех: ее Диди, Настю, Петрика, ее саму. Хунхузы!
— Григорий, что там? — спокойно спросил Петрик.
— Господин вахмистр, просят вас на телефон.
— Сейчас.
Петрик уже был в рейтузах и сапогах. Он надел старую шинель, как халат.
Валентина Петровна всегда удивлялась, как скоро он умел в таких случаях одеваться.
— Ты не безпокойся, солнышко, я сейчас.
Он не поцеловал ее, не посмотрел на нее и вышел. Теперь — она было ничто для него. Им владела — служба.
Валентина Петровна зажгла лампу. Прибрала волосы, умылась, сменила китайский халат нарядным японским «кимоно» и повязалась широким поясом «оби». Она выйдет провожать. Ее никто не должен видеть не принаряженной.
Она знала — шестое чувство ее не обманет — будет тревога. Экспедиция — "гонять хунхузов!" — Будут убитые и раненые… Когда нет войны!.. В 20-м веке…
Она прислушивалась, ожидая. И дождалась.
В тишину ночи, с ее каденциями лягушачьего хора, разрывая ее и точно срывая ее покровы, ворвались резкие, хриплые звуки непродутой трубы.
— "Трубит труба, — взывает,
Торопит в бой бойца"…
Она подошла к окну во двор и распахнула его. Без криков — он был шумен. Бежали люди, на бегу запрокидывая за плечи винтовки. Кто-то уронил ружье — и резок и досаден был стук упавшей на камни винтовки. На конюшне топотали разбуженные лошади. Посреди двора стоял трубач и, задрав трубу кверху, доигрывал:
— "Оружье оправь, коня осмотри…
Тихо стой и приказа жди"…
Эти звуки трубы точно на части рвали сердце Валентины Петровны…
К завтраку, на дрезине с соседней станции Шань-да-о-хедзы, где был штаб полка, приехал полковник Ржондпутовский. Он считал своим долгом приезжать утешать Валентину Петровну, когда она оставалась одна и волновалась за мужа.
Старый Ржонд служил еще в вольнонаемной «охранной» страже, составленной из казаков, командовал в те времена Кубанской сотней, и теперь — девятый год, однако! — «донашивал» нарядную кавказскую черкесску.
