— А что же, — сказала она спокойно, — и правда, поедем. Надо же нам на людей посмотреть… Только, Дядя Ваня, возьмите моего Пегаса, очень прошу вас.
— Вам совестно меня видеть на Красавчике? Фанни вспыхнула:
— Нет. Я на это права не имею… Но мне хочется. Я вас так прошу…
Мог ли он ей отказать? Да, месяц тому назад, когда он резонился с мальчишкой-шалуном, когда он чувство-вал себя так им стесненным, но теперь…
И за два дня до байги они поехали. Она вычистила и починила свой армячок, тщательно подвила волосы и в лихо заломленной шапке была прелестна. Он тоже приоделся и на оригинальном своими пежинами Пегасе выглядел молодцом. Царанка, Запевалов и два казака со-провождали их.
На байгу в Каркаре съехалось около шести тысяч киргизов, цвет русского общества Пржевальска и Джар-кента, и все верхом.
В день байги пологие скаты гор над широкой доли-ной с поеденной стадами низкой травой, еще зеленой и цветущей мелкими осенними цветами с печальными бе-лыми, бледно-розовыми и лиловыми мальвами, торчащи-ми у дороги, у ручья, у забора станции, были покрыты гу-стой толпой всадников.
В пестром ковре халатов и цветных малахаев кирги-зов на маленьких лошадках всех мастей и отмастков, шу-мевших гортанными голосами, резкой чертой выделялся конвой генерала, подобранный на одинаковых гнедых лошадях. Люди были молодец к молодцу, в черных мун-дирах и черных папахах. Алая полоса погон резко про-черчивалась на пестром поле киргизских одеяний. Значок красный с синим обводом тихо реял в воздухе. Впереди конвоя стояла группа наиболее почетных конных гостей с генералом Кондоровым во главе.
Генерал Кондоров, среднего роста, довольно пол-ный старик с седыми усами и маленькой седой бород-кой, с георгиевским крестом на груди, в шашке, украшенной серебром, сидел на прекрасном белом арабе. Он был окружен дамами. Справа от него была Перву-хина, худощавая брюнетка с выразительным, тонким, умным лицом. В черном фетровом треухе на гладкой английской охотничьей прическе, в черной жакетке поверх блузки с мужским галстуком и в прекрасно си-дящей черной разрезной амазонке, она сидела на анг-лийском седле. Ее лошадь, большая, кровная, бурая, отливающая золотом кобыла, была отлично собрана на мундштуке.
Фанни должна была сознаться, что она позавидова-ла ей. Позавидовала лошади, стилю одежды, умению си-деть и осанистой посадке ее. Она подумала: «Такой долж-на быть женщина на лошади. Такой буду я, когда стану женщиной».
