Все чаще по вечерам деятели этих театров сначала смущаясь, робко, бочком, а потом все смелее и смелее стали появляться в нашей столовой, ужинали вместе с нами, вели увлеченные застольные беседы. И мы делали вид, что не замечаем, когда известные артисты, особенно женщины, словно ненароком забрасывали в свои приоткрытые сумочки то сдобу, приготовленную нашими поварами, то конфеты, то холодное, нарезанное кусками мясо. Нелегко им и их семьям жилось в то время, что и говорить!
А теперь оторвемся ненадолго от плавного течения времени и в соответствии с его странностями совершим немыслимый прыжок на пятьдесят лет вперед.
29 ноября 1995 года я получил письмо из Венгрии от пожилой женщины по имени Аги — мы с Зоей после войны близко знали ее семью. Тогда ныне преклонного возраста дама была еще подростком и бегала с голыми коленками, как сейчас модные женщины гораздо более солидных лет.
Вот цитата из ее письма:
«Там, где вы жили, Вильма Кирайне, 4 — повесили в прошлом году памятную плиту. Вот что она говорит: «Здесь с 1945 по 1948 был турма советской государственной безопасности, где мучили много невинных венгерских людей».
Разве это правда?
Это было так? А я помню другое, что советский состав жил там с семьей. Ведь один раз моя мама и я посетили там тебя, Зою и Толю».
Вот такое письмо,
Смешно и мерзко!.. Оказывается, в Венгрии теперь тоже можно врать и клеветать без всякой опаски. Ну да, ведь тех людей, которым мы с открытым сердцем дарили свое гостеприимство и которые так же сердечно принимали его, уже давно нет... Почему бы безнаказанно не поиграть в политические игры?
А тогда мы вместе с ведущими венгерскими служителями Мельпомены и Терпсихоры радовались первым успехам нашей общей работы. Дебютировала на сцене Венгерской оперы и пошла с триумфом, собирая переполненные залы, «Хованщина» Мусоргского, готовился спектакль «Князь Игорь» Бородина. А в Национальном театре заговорили по-венгерски «Три сестры» и их окружение, заново переводился «Ревизор»...
Вот, оказывается, каких впечатляющих успехов можно добиться за короткое время, если целенаправленно мучить много невинных венгерских людей в «турма советской государственной безопасности» в бывшем графском доме по улице Королевы Вильгельмины в самом центре Будапешта!
Одна забавная деталь. Антон Чехов на венгерском языке звучит так: Чехов Антал, Лев Толстой — Толстой Лео. Ну и так далее — венгры почти все чужие имена переделывают на свой лад. А уж отчества персонажей в обязательном порядке произносятся впереди имен. Например, в «Ревизоре» Н. В. Гоголя Добчинский с венгерской сцены говорит так: «Мое почтение, Андреевна Анна... Антонович Антон прислал вам записку».
