К тому же я тогда уже вполне прилично лопотал по-венгерски. И венгры, не только молодые, с наслаждением перебрасываясь со мной парой немудреных фраз на своем языке, тут же присвоили мне новую, более высокой степени кличку: «Мадьярул беселе руски литинант» — «Русский лейтенант, говорящий по-венгерски».
А таких было, ей-богу не вру, считанные единицы.
Мой новый командир подполковник Гуркин, начальник отделения по работе среди венгерского населения, крупный специалист по истории Англии и потому, вероятно, оказавшийся неожиданно для самого себя в этой должности («Какая разница — Венгрия или Англия? Главное, научен человек видеть сквозь далекую прошлую перспективу близкое светлое будущее любой страны» — так или подобным образом рассуждали, назначая его в самых верхах), был мне знаком. В феврале сорок пятого незабываемые трое суток мы проболтались с ним во фронтовой неразберихе по забитому ошалелыми эсэсовцами осажденному Будапешту, умудрясь не только выйти целыми из этой передряги, но еще и притащить с тобой десяток голодных и невероятно словоохотливых языков.
Так вот, этот самый знакомый мне специалист по истории Англии, когда я доложил ему по всей форме о прибытии к новому месту службы, сказал сразу по-свойски и без всяких обиняков:
— Меня привлекает в вас, старший лейтенант, одно качество: умение быстро сходиться с людьми. Поэтому, не скрою, истребовал вас к себе, несмотря на некоторое противодействие в штабных верхах. Работаем так: я даю направление — и вы получаете полную свободу действий. Первый ваш промах я просто не замечаю. Второй — вызываю на ковер, Третий — пожмем друг другу руки и расходимся без всякой обиды.
Скажу сразу: промахов было много. Но на ковре не стоял ни разу. Кроме... Но об этом потом. А вот руки жали друг другу частенько. Подполковник страдал забывчивостью и с каждым сотрудником здоровался, случалось, по нескольку раз за день. Или так полагалось на английский просвещенный манер?
Двинул он меня поначалу по молодежной части. Ну и правильно! Если я и имел кое-какой политический опыт, то прежде всего по этим делам. Недаром же протрубил в буржуазной Латвии несколько лет на подпольной работе в запрещенном Союзе трудовой молодежи, даже в тюрьме успел посидеть. Неплохо разбирался в буржуазных молодежных движениях, приходилось вести в разных формах и нелегальную политическую пропаганду. Ну а в Венгрии после войны развелось более полусотни разного направления молодежных организаций: и правых, и левых, и архилевых, и католических, и протестантских, и скаутских, и просто спортивных, впрочем за каждой такой спортивной организацией обязательно маячил хоть большой, хоть поменьше вопросительный знак.
