К концу года немцы стали невесёлые. Однажды после богослужения отец Александр и Торопцевы вышли из храма, а навстречу пятеро немцев, морды у всех злые. А тут ещё Костик Торопцев – сделал вид, что стреляет в немца из деревянного самодельного пистолета:
– Кх! Кх! Кх!
Шутка не понравилась.
– Ach du kleiner Pack! Na komm mahl hier![6] – рявкнул один из фашистов и передёрнул затвор винтовки.
– Костя! Паршивец! – Торопцев схватил сына за шкирку, потащил за собой, прижимая к себе. Немцы ещё долго что-то рокотали им вслед.
– В Закатах немцев осталось что кот начихал, – говорил отец Александр. – Скоро и этих немцев на фронт угонят. Я был во Пскове, встречался с митрополитом, и он мне тайком сообщил: Москву не удалось взять. Мало того, с начала декабря Красная Армия перешла в наступление и отбросила немца от Москвы.
Дом, в котором жило семейство отца Александра, опустел – уехали и офицеры, и их подружки. Вновь можно было вздохнуть свободно, говорить, не таясь. Перед самым Новым годом батюшка переселил к себе и Еву, при этом с радостью вручив ей новую метрику:
– Отныне ты, Муха, по документам будешь моя законная дочка, Ева Александровна Ионина. И, стало быть, особо прятаться тебе уже незачем.
– А Миша и Саша?
– Они также мною усыновленные. И молитесь о здравии раба Божия Иоанна Фрайгаузена – это он мне поспособствовал. Был некогда Мюнхгаузен, а этот – Фрайгаузен, совсем другое – не болтун, не фантазёр, а что пообещает, всё выполнит.
Ева, в отличие от иных и многих русских, была особенно пытлива в изучении основ православной веры, старалась во всё вникнуть, хорошо знала церковную службу. Особенно охотно она пела в церковном хоре. Когда матушка что ворчала против неё, отец Александр с готовностью возражал:
– Вот ты, Аля, тридцать лет жена священника, а до сих пор многого толком не знаешь, путаешься, «Херувимскую» всякий раз на разные лады поёшь, хор из-за тебя сбивается. А муха, хотя ещё совсем юная дева, быстро всё схватывает.
– У них нация такая хваткая, – вздыхала матушка.
– Несть ни эллина, ни иудея, а, по слову апостола Павла, токмо те, кто со Христом, и те, кто против Него, – наставлял священник.
– Уж они-то, если со Христом станут, живо Христа от нас отвадят!
– Глупости и более ничего!
– Ох, сподобил меня Господь на старости лет нежданно-негаданно заполучить дочь из картавых!
– И вовсе она не картавит.
– Ну и целуйся с ней!
– А вот настанет Пасха – и поцелуюсь.
