– И не блажь, – топнул ногой отец Александр. – А в каком-то смысле я и впрямь являюсь французским агентом. А завербовала меня Жанна д’Арк. Она явилась мне во сне и сказала: «Во Франции обо мне забыли. Перестали почитать меня как святую мученицу. Оттого мои французы немцу сдались кверху лапками. Русские не сдадутся. Хочу теперь в Россию. Пусть меня русские почитают».
– Ишь ты! – усмехнулся отец Сергий. – Она же католичка!
– И ничего, – возразил отец Александр. – Приняла мученическую кончину за христианскую веру. Пострадала честно за свой народ и была до конца предана Спасителю.
Выехав из леса, путешественники вдруг нарвались на немецкий военный патруль. Их остановили и приказали вылезать из коляски.
– Ну вот, – огорчился отец Александр, – сейчас у нас отберут наш экипаж, и придётся нам двигаться дальше per pedes apostolorum.
Но с ними обошлись вежливо, матушка, слегка кумекавшая в немецком, выступила переводчицей, молодой офицерик допросил их, кто такие, и даже извинился, пояснив причину задержания.
– Здесь военный аэродром, – перевела Алевтина Андреевна. – А в лесах завелись партизаны, недавно была заварушка.
Двинулись дальше. Вот, наконец, и пункт назначения.
Взгляду открылось большое село, у въезда в которое красовалась табличка: «Село Закаты. Колхоз имени Воровского». Богатых домов почти не попадалось. Иные крыши и соломкой-то прикрыты не были от нищеты…
– Видно, как наворовал тут товарищ Воровско́й, – пригорюнился отец Сергий, нарочно делая ударение на последний слог.
Подъехали к первой попавшейся избе, подле которой средних лет крестьянин цепом молотил ржаной сноп. Поздоровались.
– Чудно́, однако, – засмеялся колхозник. – Сто лет уж тута попов не видано.
– А у самого-то, гляжу, крест, – кивнул отец Сергий на самодельный крестик, вырубленный из советской серебряной монеты, который мелькал в прорези рубахи на груди у колхозника.
– Это чтоб немцы меня за краснопузого не приняли.
– Приходи в храм, я тебе сей крест освятить должен, – сказал отец Александр.
– Оно конечно, – задумчиво почесал в затылке колхозник.
– Ну как немчура? Одолевает?
– Жить можно. Половину всего забирают, а половина всё ж тебе остаётся, не то что при прежних, живодёрах. Краснопузые-то всё отбирали. Понимаешь?
– А прикупить чего-то можно у вас? – спросила матушка. – Хлебушка, молочка, яичек?
– Отчего же не можно? Сейчас охормим.
Покуда он ходил в избу, подошли две женщины в чёрных платочках.
– Здравствуйте! Благословите, батюшки.
