– Продолжай, – осторожно сказал Коналл, кивая. Ивлин набрала побольше воздуха и посмотрела ему прямо в глаза.
– Маккерик, ты возьмешь меня в жены?
– Что я должен сделать? – Маккерик наклонился к ней, будто желая расслышать то, что она сказала. – Повтори еще раз, пожалуйста.
Ивлин показалось, что от вспыхнувшего румянца кожа на ее лице сейчас сгорит. Сердце предательски сжалось. Ну конечно, такое надо повторить еще раз.
– Мы не можем дальше так жить. Это крайне неприлично, – деревянным голосом сказала Ивлин, надеясь, что это объяснение, которое она придумала мгновение назад, покажется шотландцу вполне серьезным. – Ты сказал, что путешествие в селение Бьюкененов…
– Город, – рассеянно поправил ее Маккерик.
– Да, город. В общем, что мы не сможем туда добраться из-за погоды. Я права?
– Это путешествие – смертный приговор для нас обоих, – подтвердил ее слова Маккерик. – И волки…
– Точно, – затараторила Ивлин, радуясь тому, что горец вспомнил про волков. – Значит, в ближайшее время дорога в селение Бьюкененов для нас закрыта.
– В город, – опять поправил ее Маккерик. – Да, закрыта.
Ивлин сглотнула, пытаясь собраться с мыслями. У нее не было времени отрепетировать свою речь, и она совсем не ожидала, что так растеряется под пристальным взглядом янтарно-карих глаз Маккерика. Он смотрел на нее так, будто чувствовал ее отчаяние и смаковал его.
– Мы уже и так долго живем под одной крышей. Твой брат знает, что в хижине кто-то есть. Что он подумает, когда обнаружит тут меня, незамужнюю девушку? Да ты и сам тоже не женат.
– Ну, гм… – Маккерик запнулся, а потом пояснил: – Он-то, конечно, подумает самое худшее. Может, если бы ты выглядела по-другому… хотя, конечно, это от тебя не зависит, тут уж ничего поправить нельзя.
Ивлин нахмурилась. Что имел в виду Маккерик, когда говорил это? Он считал ее красавицей или простушкой? Горец продолжил с недовольной миной:
– Мне придется немало потрудиться, чтобы убедить его в том, что между нами ничего не случилось. А Дункан обожает болтать языком.
– Да? – Ивлин округлила глаза.
– Водится за ним такой грех. – Маккерик наморщил лоб и с сожалением покачал головой. – А Бьюкенены…
Ивлин видела, что все шло гораздо лучше, чем она предполагала. У нее было такое чувство, будто Маккерик помогал ей.
– Они не простят мне такого позора, – сказала она.
– Мое имя тоже пострадает, – заявил шотландец. Ивлин замешкалась, пытаясь успокоить свое гулко бьющееся сердце. Она не знала, удастся ли ей преодолеть следующее препятствие.
