– Ив, – позвал ее Маккерик.
Она заморгала, поняв, что чуть опять не заснула в сидячем положении, и заглянула в широкое озабоченное лицо:
– Что со мной не так?
Он взял руки Ивлин в свои и поднес их с чашкой к ее рту.
– Пей, – был его единственный ответ.
Ивлин послушалась его и сделала глоток. Жидкость была теплой, с едва уловимым вкусом, который тем не менее показался ей необыкновенно восхитительным и пьянящим. После первого глотка она уже не могла остановиться и выпила все до дна.
Ивлин опустила пустую кружку, перевела дух и посмотрела на Маккерика. Он улыбался.
– Я говорил, что тебе понравится. Еще?
– А есть еще? – недоверчиво спросила Ивлин. Она и забыла о таком слове с тех пор, как покинула Англию.
Маккерик с ухмылкой взял из ее рук чашку и наполнил ее из высокого глиняного кувшина, стоящего возле очага.
– У нас этого добра целый лес, девушка. – Он опять сел на кровать и подал кружку.
Ивлин поднесла ее к губам, сделала несколько жадных глотков и тут же пожалела об этом, потому что на этот раз напиток был обжигающе горячим.
– Осторожно, – упрекнул ее Коналл. – У него не было времени остыть.
От боли у нее на глазах навернулись слезы. Конечно, надо было сначала подуть на чай.
– Это сосна, – сказал Маккерик.
Ивлин посмотрела на него, заметила, что он наблюдает, как она складывает губы, собираясь подуть на горячий напиток.
– Простите? – переспросила она.
– Это питье из сосновых иголок. С добавлением меда для сладости, – с улыбкой объяснил он. – Ты уже много недель не ела ничего свежего, Ив. – Он показал на ее руку. – Эти ушибы, сонливость… Тебе нужно подкрепиться.
– И этот простой отвар мне поможет? – подняв бровь, спросила Ивлин.
– Да, – кивая, ответил Коналл. – А еще содержимое вон того большого котла.
Ивлин, не забывая дуть на восхитительный напиток, опять посмотрела в сторону очага и увидела там большой котел, в котором она закопала конину. Крышка была плотно закрыта, и лишь тонкие струйки пара вырывались по краям.
Маккерик встал и, вытащив из-за пояса короткий нож, опять направился к очагу. Сев на корточки, он обернул руку подолом своей длинной рубахи и сдвинул крышку. Ивлин увидела густой коричневый соус, в котором, если ее не обмануло зрение, плавало что-то зеленое.
Коналл помешал содержимое ножом и закрыл крышку, а потом посмотрел на Ивлин.
– Похлебка, – объявил он, вытирая нож тряпкой и засовывая его обратно в ножны.
От нахлынувших чувств у Ивлин закружилась голова. Она ощущала облегчение, радость, желание. Отхлебнув еще отвара, Ивлин заметила, что у нее дрожат руки. Похлебка. Боже мой! Но ее вдруг затошнило, и на лбу выступил холодный пот.
