Ив лишь осталось решить, что ей делать дальше – лечь на улице или забраться в свою кровать вместе с Элинор. Несколько мгновений она в замешательстве смотрела на Коналла, потом на загоны и кровать в нише и в итоге выбрала последнее. Ей нечего опасаться за свою добродетель, если рядом будет спать Элинор. К тому же от волчицы исходило такое тепло, что Ивлин, прильнув к ней, мгновенно провалилась в сон.
– Хорошая девочка, – прошептала Ив и вытащила руку из-под попоны, собираясь потрепать ее по шее. Но вместо волчьего загривка нащупала худощавый зад. Устало, улыбаясь, Элинор провела ладонью вверх.
Однако улыбка сразу сошла с ее губ, как только она коснулась грубо выделанной материи, под которой ощущалось твердое, излучающее жар тело. Ивлин тут же открыла глаза.
– Доброе утро, Ив, – сказал горец. Его лицо находилось всего в дюйме от нее.
Пальцы Ивлин лежали на его плече. Она была настолько удивлена, что на мгновение потеряла дар речи и быстро проверила, все ли на месте. Вот живот, вот бедра, вот вытянутые вперед ноги, все теплое, укрытое одеялом. Ивлин лежала на боку, лицом к Коналлу. Она подняла голову. На другом конце кровати лежала волчица. Элинор спала, свернувшись калачиком, лежа поверх шерстяного одеяла и пледа горца.
Предательница.
Ивлин посмотрела на Коналла Маккерика.
– Что вы делаете в моей кровати, сэр? – тихим, спокойным голосом спросила она.
– Греюсь, – так же спокойно ответил мужчина.
Это простое слово имело особый подтекст. От его нахального ответа, от близости тела незнакомого мужчины Ивлин стало не по себе, поэтому она сделала первое, что пришло ей в голову.
Она медленно и нежно положила обе руки на широкую грудь Коналла, улыбнулась ему и изо всех сил толкнула.
Горец перекатился через край кровати и исчез из виду. До Ивлин донесся приглушенный крик и кряхтенье. Волчица подняла голову, глянула на пол, а потом с тяжелым вздохом поудобнее устроилась на ногах хозяйки.
– И тебе доброе утро, Коналл, – услышала она голос невидимого горца. – Ты хорошо спал? О, как это мило! Спасибо тебе за то, что согревал меня в ночи, и прими мои извинения за то, что я храпела тебе в ухо, как лось. Это ужасно невежливо с моей стороны.
Ивлин приподнялась на одном локте и посмотрела на мужчину, лежащего на холодном, твердом полу.
– Собирайте свои вещи и убирайтесь вон. Вы позволили себе слишком много вольностей, и я больше не намерена это терпеть. – Она собралась лечь обратно, но остановилась и добавила: – И я не храплю, это Элинор.
