Ивлин вскрикнула и инстинктивно отдернула руку, и волк опять рухнул на землю. Он был совсем без сил и прерывисто, со свистом дышал.
«Мне больно».
Ивлин перевела дыхание и очень осторожно придвинулась к волку. Нога пульсировала от боли, а сердце колотилось с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
На спине и шее волка она увидела глубокие следы от укусов, с черной морды на снег капала кровь. Но самой страшной была рваная рана на боку. Сквозь развороченную кожу виднелись волокна мускулов и часть ребра. Это была большая, кровоточащая и очень опасная рана. И тут Ивлин обнаружила, что перед ней не волк, а волчица.
Как же ей удалось отбиться, ведь врагов было гораздо больше?
– Тебе сильно досталось, да, моя хорошая? – дрожащим голосом спросила Ивлин.
Волчица еле слышно заскулила. И Ивлин оглянулась и посмотрела туда, откуда она приползла. То, что Ивлин увидела, настолько ее поразило, что она на мгновение забыла о боли и страхах. Там был… дом.
Во всяком случае, нечто, очень на него похожее.
Низкие, обложенные дерном стены, покрытая соломой крыша, торчащая из-под толстого слоя снега, позади – невысокий холм, к которому прилепилась хижина. Ивлин поняла, что провалилась внутрь, через дымоход, расположенный прямо над очагом.
Жилище. Заброшенное жилище.
Волчица опять начала скулить, и Ивлин отчетливо услыхала доносящийся из лесу завывающий волчий хор.
Она нашла взглядом кровавый след, ведущий в чащу. Наверное, стая серых волков подъела то, что осталось от лошади Минервы, и теперь они шли по следу раненой черной волчицы. Если они найдут ее – а значит, и Ивлин тоже – израненных, обессилевших, то растерзают на части.
Она посмотрела в сторону жилища, потом на волчицу. Она прикинула, сколько может весить животное, затем смерила расстояние до дверей и подумала о своем изможденном теле.
Волчица продолжала жалобно скулить.
«Я боюсь».
Ивлин закрыла глаза. «Боже, дай мне силы», – попросила она. Потом открыла глаза и, не колеблясь положила руку на бедро волчицы. Она вздрогнула, взвизгнула, но не напала на нее.
А в глубине леса, теперь уже ближе к ним, вновь завыли волки. Ивлин отчетливо представляла себе, что сейчас ей придется взвалить на себя дикое, смертельно опасное и раненое животное, которое весит почти столько же, сколько она сама. Не отрывая от волчицы руки, девушка наклонилась к ней.
– Я не сделаю тебе больно, – произнесла Ивлин, пытаясь унять дрожь в голосе. – Я не позволю им сделать тебе больно, – пообещала она.
