А Свердлова сокамерники сразу же избрали старостой. Это давало право представлять других заключенных перед администрацией, что через него теперь шли все деньги и передачи с воли. Что ж, он не отказывался и без стеснения пользовался такими правами. Сохранилась фотография — Яков Михайлович в пермской тюрьме. Здоровенные мордовороты-уркаганы робко жмутся с краешку, а низенький тщедушный очкарик Свердлов вольготно, по-хозяйски восседает в центре, на первом плане. Он здесь главный. Пахан.
Сразу же он установил каналы тайной связи с волей. Впрочем, они тогда существовали, вполне отлаженные, в любой тюрьме. Как и каналы связи между камерами, отделениями. И в первый же день Свердлов вздумал готовить побег. На прогулке бесцеремонно подозвал самого высокого блатаря по кличке “Потап”, залез ему на плечи и стал измерять высоту стены. Потом подключил еще кучу зэков, распределяя их по росту, и принялся дрессировать их строить “слона”. Самые высокие и крепкие внизу, на плечах у них люди поменьше и так далее. Подкупили одного из часовых, товарищи должны были ждать снаружи с лошадями. Конечно, таким способом мог убежать только один человек — тот, кто будет на самом верху “слона”. Яков Михайлович. А не те, кто внизу. Их дело — всего лишь подставиться. Они и подставлялись послушно.
Готовился и запасной вариант. С воли передали тонкие пилки, и урки по команде “товарища Андрея” столь же послушно пыхтели, перепиливая решетки. Но администрация, видать, что-то пронюхала. Сперва часть зэков, игравших в “слона”, отправили в другую тюрьму, а потом и самого Свердлова перевели в Нижнюю Туру, в Николаевское исправительное арестантское отделение. Где теоретически его должны были содержать в одиночке. Но это было благими пожеланиями. Там его тоже сразу избрали старостой, и он получил право ходить по камерам и общаться со всеми заключенными. Под предлогом изучения их нужд.
В принципе Свердлову очень повезло — в том, что его арестовали в июне. Потому что в августе Столыпин провел закон о военно-полевых судах, которые могли отправлять экстремистов на виселицу без долгой волокиты и без права на апелляцию. Правда, под действие этих судов попадали только террористы, захваченные на месте преступления, по горячим следам, с оружием или изобличенные другими явными уликами. Но ведь и Яков Михайлович руководил крупной боевой организацией, налицо было и оружие, и прямые улики. Так что теоретически под военно-полевой суд его дело можно было подогнать. Однако случилось как случилось. Расследование пошло через обычные судебные инстанции и… застряло. Да-да. О его деятельности прекрасно знали полиция и жандармерия, доказательств его вины было хоть отбавляй. И каких доказательств! Типография, склад оружия, финансовая ведомость. Но всего этого оказывалось… недостаточно. И следствие никак не согло собрать на него материалы для передачи в суд.
