А совсем другое дело, когда сами эти барьеры становятся инструментами политики. Тут-то и сказывалась психологическая разница, так как запугать свое или чужое правительство угрозой России и восстановить против нее получалось зачастую легче, чем против другого, западного государства, с менее "загадочной душой". И общественное мнение настроить против нее оказывалось тоже легче. Тем более, что регулируемость западного общества средствами пропаганды издавна была очень высокой (и можно предположить, что такая особенность также сложилась исторически — в Европе очень часто менялись границы, государственная принадлежность тех или иных регионов, менялись законы, по которым жили эти регионы, менялась даже религия — вот и требовалось постоянно внушать гражданам, как им правильно поступать сегодня, и почему неправильно поступать так, как вчера). В итоге и рождались системы двойных стандартов, неравноправных подходов, информационные войны и вспышки русофобии, с которыми нашей стране то и дело приходилось сталкиваться на мировой арене.
Даже если не касаться времен крестовых походов и католической экспансии на Украину, а начать с эпохи "прорубания окон в Европу" Петром I, то сплошь и рядом можно увидеть примеры подобных явлений. Да взять хотя бы историю этого «прорубания». Ведь если для Петра и было заманчиво вернуть утраченные русские земли по Неве и Ладоге, то сам он вступать в войну со Швецией, находившейся на вершине могущества, конечно, поостерегся бы. Втянули-то его в союз Дания и Саксония с Польшей, которые после смерти Карла XI сочли момент благоприятным, чтобы поживиться за счет шведских владений. А русских решили привлечь как вспомогательную силу — чтобы на второстепенном направлении отвлекли на себя часть войск противника. Словом, так же, как прежде Австрия и Венеция привлекали «варваров-московитов» к альянсу против Турции. Причем заведомо условившись, что не стоит, дескать, этих варваров далеко пускать. Но стоило союзникам Петра потерпеть поражения, как они без малейших колебаний пошли на сепаратные договоры с врагом, предоставив Карлу XII разделываться с Россией, как его душенька пожелает. И длительное время русским пришлось воевать почти в полной международной изоляции.
Правда, после Полтавы ситуация разительно изменилась. И прежние союзники вновь стали "лучшими друзьями", и новые мгновенно нашлись в лице Пруссии, Ганновера, связанной с ним Англии. Однако едва они с помощью России удовлетворили собственные запросы, поделив шведские владения в Померании, как тут-то и дружбе конец пришел. И все немедленно озаботились "усилением Москвы", снова наперегонки кинувшись заключать сепаратный мир, а то и союзы со Швецией. Поэтому завершать войну русским пришлось в таких условиях, когда им открыто противостояла мощная коалиция европейских держав во главе с Англией, ставившей целью ни больше ни меньше, как загнать «московитов» в предвоенное состояние и лишить завоеваний на Балтике.
