– Вольно! – скомандовал лейтенант глухим голосом. Руки и ноги задвигались одновременно.
Фюзелли думал о городе. После вечерней зори можно было спуститься по неправильным, вымощенным булыжником улицам со старой ярмарочной площади (где помещался лагерь) в маленький садик с серым каменным фонтаном и маленьким ресторанчиком. Там можно было присесть за дубовый столик и получить пиво, яйца и вареный картофель, поданный краснощекой девушкой с пухлыми, белыми, аппетитными руками.
– Смирно!
Руки и ноги задвигались в унисон. Звуки трубы так слабо доносились издали, что они едва различали их.
– Ребята, я должен объявить вам несколько производств, – сказал лейтенант, повернувшись лицом к роте и переходя на легкий разговорный тон: – Вольно! Вы хорошо поработали здесь на складах, ребята. Я очень рад, что у меня такая прилежная команда, и я, конечно, надеюсь, что нам удастся провести столько производств, сколько только возможно.
Руки у Фюзелли были холодны как лед, и сердце его с такой стремительностью накачивало кровь к ушам, что он с трудом разбирал слова.
– Следующие рядовые – в рядовых первого разряда, – прочел лейтенант официальным голосом. – Грей, Эплтон, Вильямс, Эйзенштейн, Портер. Эйзенштейн будет ротным писарем.
Фюзелли был почти готов заплакать. Его имени не было в списке.
После длинной паузы раздался мягкий, как бархат, голос сержанта:
– Вы упустили Фюзелли, сэр.
– О, в самом деле! – лейтенант рассмеялся сухим смешком. – И Фюзелли.
«Черт! Нужно будет написать Мэб сегодня вечером, – говорил себе Фюзелли. – То-то она будет гордиться, когда получит письмо».
– Рота, вольно! – весело крикнул сержант.
Ах, мадермезель из Армантира,
Парле ву? —
затянул сержант своим сладким голосом.
Передняя комната кафе была полна солдат. Их хаки закрывали стертые дубовые скамьи, края квадратных столиков и красные черепицы пола. Они теснились вокруг столов, на которых тускло поблескивали сквозь табачный дым бутылки и стаканы, они толпились перед стойкой и пили из бутылок, смеясь и шаркая по полу ногами. Полная девушка с румяными щеками и пухлыми, белыми руками весело сновала между ними, уносила пустые бутылки, приносила полные и передавала деньги безобразной старухе с серым лицом и похожими на осколки черного янтаря глазами. Она тщательно рассматривала каждую монету, ощупывала ее своими серыми руками и неохотно опускала в ящик с деньгами. В углу сидели сержант Ольстер с разгоряченным лицом, капрал и еще один сержант, большой человек с черными волосами и черными усами. Около них с выражением восторженной почтительности на лицах жались Фюзелли, Билли Грей, ковбой Мэдвилл и Эрл Вильямс, голубоглазый и желтоволосый аптекарский приказчик.
