Герасимов побывал в плену, и этот опыт окончательно убедил его в том, что фашисты - бешеные звери, которых необходимо как можно скорее обезвредить - уничтожить без жалости. Летом 1942 года в период нашего катастрофического отступления на юг и к Волге, когда наш фронт фактически распался, советским солдатам необходимо было прочно усвоить науку ненависти, чтобы найти в себе силы остановить врага. Нужны были страшные поражения, тяжкие муки и потери, чтобы русский солдат укрепился в мысли о смертельной вредоносности фашистов.
В рассказе А. Платонова "Дерево Родины" есть такой эпизод: солдат Трофимов душит немца; полузадушенный враг просит:
" - Русс... Русс, прости!
Трофимов отказал:
- Нельзя, вы вредные.
- Русс, пощади! - прошептал немец.
- Теперь уж не смогу прощать тебя, - ответил Трофимов врагу. - Теперь уж не сумею... У меня мать есть, а ты ее сгонишь с земли".
Где-то к концу 1941 года, видимо, для народа наступил момент истины, он ясно осознал ситуацию, о которой так просто и прекрасно сказала Анна Андреевна Ахматова:
Мы знаем, что ныне лежит на весах,
И что совершается ныне:
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Фактически все рассказы сборника повествуют о мужестве в бою - в то время это было единственной гарантией сохранения свободы и независимости как для всего государства, так и для каждого его гражданина. Мужество требовалось от солдата ежедневно, ежечасно, одни были готовы и знали, что в трудный момент мужество их не покинет, другие с удивлением для себя выясняли, что они тоже мужественные люди, хотя в обычной обстановке не были в этом уверены.
Герой рассказа П. Павленко "Григорий Сулухия" раненым попадает в плен, теряет сознание. "Вместе с сознанием, - говорит П. Павленко, - к Григорию вернулось и то настроение, в котором находился он до самого подхода трех немцев, - настроение, полное ярости против самого себя". Сулухия, мужественный человек, не дрожит от страха, не паникует, но яростно негодует на себя за свою неумелость и неудачливость, за то, что позволил врагу захватить себя живым. Допрашивающий требует от пленного бойца сообщить сведения, ценные для фашистского командования:
" - Ты слышишь, о чем я тебя спрашиваю? - сказал немец.
- Конечно, слышу! Что я, глухой, что ли?
- Тогда отвечай!
- Зачем буду отвечать? Мое дело: хочу - говорю, хочу - нет, - ответил Сулухия".
Ответ, исполненный героического достоинства. Сулухия, солдат 26-ти лет, погибает страшной гибелью - его, еще живого, фашисты бросают на догорающий костер и заваливают сверху соломой. Он сгорает, но сохраняет свое право говорить или молчать по собственному желанию, а не по приказу, да еще презираемого им врага.
