Глаза открываю – док все еще с моей рукой возится. Сам усталый, лицо опухшее, под глазами круги.
Рука мне, конечно, дорога как память – но и совесть у меня пока еще не совсем атрофировалась.
– Док, – говорю, – вы бы передохнули.
Вздрагивает он – словно не отдохнуть я ему предложил, а пощечину ни с того ни с сего отвесил.
– Не разрешено, молодой человек, – глаза поднимает затравленно. – Хозяин приказал привести в порядок вашу руку. Пока не сделаю, отдыхать не имею права.
Ну и порядочки здесь…
– А если, док, – говорю, – он тебе скажет сутками напролет работать? Тогда что? На стимуляторы подсядешь, но все выполнишь?
Но он только еще затравленнее на меня косится.
– Нехорошо это, молодой человек, так над старшими издеваться, – бормочет обиженно.
А потом достает из кармана машинку для инъекций, в шею себе вкалывает – и опять за работу. Я машинку взял, на ампулу в ней глянул – и офигел. Там и вправду сильный стимулятор!
Ну и городок! Что же здесь за порядочки, если хирурги на стимуляторах сидят? Нет, точно не стоит здесь оседать!
А док мою руку уже собрал. Накладывает кожу, которую в чанах вырастил, подшивает кое-где, подклеивает, заворачивает все это биобинтами и в пластик закатывает.
– Вот! – говорит довольно. – Через неделю снимете пластик, и рука будет лучше старой. У вас было два неправильно сросшихся перелома, так я вам исправил.
– Док, вы… – от души начинаю.
Начал – да и замолчал. Непривычно мне людей благодарить. В родном Ангарске такая нужда не часто возникала – особенно в том секторе, где мы с Дымком жили. Вот нужные слова и потерялись где-то по дороге.
Тут я, конечно, сосредоточился, напрягся, чтобы их отыскать – да не успел.
Как вдруг завоет!
Док шарахнулся, чуть шкаф со склянками не уронил. Я еще раньше на ногах оказался – рефлексы, все-таки! Не зря я их четыре года на боевых тренажерах оттачивал!
А сирена все не смолкает – бьет по ушам, прямо в голову вгрызается своим визгом. И это через закрытую дверь так грохочет. А что в коридоре творится!
Док сразу из кабинета, я за ним.
В коридорах гам, толчея, да еще освещение тревожно мигает – ничего не разобрать. Все горожане суетятся, бегут куда-то – я сразу дока в толпе потерял.
Вспомнил, как сюда шел, да и помчался к выходу на поверхность. А там, на стоянке флаеров, натуральный муравейник: горожане, военные, крики, мегафон командами гавкает… да еще сирены над всем этим надрываются.
Едва наш «Скат» отыскал. Дымок с Линским тоже подбегают. Затаскиваю я Дымка внутрь «Ската», чтоб сирена по ушам не била.
