Идти было трудно. Ноги засасывала трясина, над головой свистели пули. Пробравшись на середину болота, Смугляк залег между кочек и притаился. Холодно и неудобно, но что поделаешь. Вскоре он услышал лай собаки, шорох. Догадался, что это фашистская ищейка. "Неужели найдут?" Но пес не шел в болото. Бросаясь во все стороны, он попадал на следы партизан, которые уже давно вышли из зоны обстрела.
Послышался раздражительный разговор:
- Не в болоте ли они?
- Едва ли. Ищейка не ведет туда.
- А все же надо осмотреть.
Лежать Смугляку пришлось долго. В лесу и на железной дороге все еще слышались голоса. Фашисты не спешили уходить. Потом со станции прибыли рабочие заменять взорванные рельсы. Значит, придется полежать. Неужели обходчик предатель?
Смугляк продрог уже до костей. Судорога сводила ноги, начиналась небывалая дрожь, зубы стучали. Приближалось утро. Нужно было принимать какое-то решение. И он решил выходить.
Приподнимая над головой автомат, Михаил попробовал вытащить правую ногу. Ничего не получилось: сапог оставался в тине. Обидно и досадно стало гвардейцу. Вот в какую пропасть загнали его фашисты! Что же делать? Отчаявшись, он выдернул из сапог ноги и осторожно, стараясь не шуршать камышами, побрел к лесному берегу болота.
"А где же ребята? Что с ними? Успели ли они вырваться?".
Позади снова послышались голоса и лай собаки.
"Шумите, шумите, - мысленно подбадривал сам себя Смугляк. - Черта я вам дамся! Впереди - лес, а там недалеко наши. Теперь я на суше. Ползи, Петрович, ползи!"
Уже в лесу он сел на бугорок, потер окоченевшие ноги, прислушался. В сосняке было тихо. Значит, опасность миновала. Только вот неприятно в таком виде возвращаться в отряд.
- На войне все бывает, - вздохнул он.
Теперь Смугляк сидел возле горячей печки штаба и подробно рассказывал о ночном происшествии. Партизаны внимательно слушали командира группы подрывников. Они находили действия его правильными и смотрели на него как на героя.
Смугляк отмахивался:
- Что вы из меня Данко делаете! Дайте лучше закурить.
Со всех сторон к нему потянулись руки с кисетами.
Большакову сделали перевязку. Его поместили в самую лучшую в отряде землянку. Остальные подрывники группы Смугляка спали крепким сном в теплом углу соседнего домика, широко разметав руки.
В полдень Михаил был уже на ногах. Чувствовал он себя бодро. Только на руках виднелись камышовые порезы, закрашенные иодом. Смугляк решил обязательно встретиться с обходчиком перегона и спросить его, почему он не сдержал своего слова. После обеда Михаил предупредил командование о своем намерении и поздно вечером, вооружившись автоматом и гранатами, направился на полустанок.
