- Вот вам поместья!
Немцев захватили в разрушенном здании. Пленные были снайперы-корректировщики, имевшие надежную телефонную связь с огневыми позициями своего артдивизиона. Клюге сидел у телефонного аппарата в полусне, его оглушили ударом гранаты, а Отто Дикман в последнюю минуту спрятался в большой русской печке, где и вымазался сажей. Теперь на вопросы Смугляка он отвечал подробно и правдиво. Клюге хитрил и вел себя вызывающе. На голове его вздулась шишка. Фашист шумно вздыхал и пощупывал голову. Наконец, Клюге повернулся к гвардии старшему лейтенанту и серьезно заявил, что намерен жаловаться русскому командованию на грубое обращение с ним. Он доказывал, что нельзя связывать руки и затыкать тряпками рты пленным. Это не гуманно и противоречит нормам международного права. Когда Смугляк перевел его слова, разведчики громко рассмеялись, а неугомонный Янка Корень давился смехом и, показывая на старшину, говорил возмущенному Гансу Клюге:
- Это вот он обработал вас так. Вы уж простите ему. У него не было времени разбираться, какое место затыкать у фашистов. Кстати, я тоже такой: не церемонюсь с преступниками.
Новый взрыв смеха потряс землянку. Клюге без перевода понял, о чем говорил красный разведчик, бросал на него враждебные взгляды и, коверкая русский язык, сказал сердито:
- Мы вас наутчим воеват.
- А мы вас отучим! - спокойно, но твердо отпарировал Смугляк, поднимаясь. - Не мы к вам вломились, а вы к нам Вам ли говорить о гуманности, когда ваши руки по самые локти обагрены людской кровью? Кто вас просил сюда? Вы хотели взять Москву, не вышло! Теперь посмотрите на нее глазами пленных.
Немцев отправили в штаб дивизии.
*
В начале декабря в действующие части шло все новое пополнение. В ночное время к переднему краю выдвигалась тяжелая артиллерия, в лесах и в низинах скапливались самоходные орудия и танки. Фронтовики повеселели. Они понимали, что готовится разгром врага, но помалкивали, ожидая приказа о наступлении.
И приказ был отдан.
На всю жизнь запомнил Михаил Смугляк метельную ночь. Весть о начале наступления в какие-то считанные минуты облетела передний край. Землянки и блиндажи сразу опустели. Артиллерийские и минометные расчеты приготовились к открытию огня. Траншеи до отказа заполнились пехотинцами. Настроение у всех было приподнятым. Наконец-то наступила пора нанести фашистам чувствительный удар.
Точно в назначенное время на широком фронте одновременно загремели сотни орудий. Глухое эхо заметалось по взбудораженному лесу Подмосковья. С приподнятых коротких рельс катюш срывались багровые куски стали, сверкая, пролетали над пехотой и быстро гасли в синеве раннего зимнего утра. После мощной и длительной артиллерийской подготовки заревели моторы танков и самоходок. В небо взвились алые ракеты - и сразу же все двинулись вперед, на запад.
