Т а с я".
Михаил обхватил руками голову, прошептал: "Милая!.. Зачем ты об этом?.." Все притихли. Алексей Кузьмич умышленно ушел к другой пилораме, остальные молча курили. Только Сашка Гвоздь, не разбиравшийся в тонкостях человеческой души, все время бросал озорные взгляды в сторону Молчкова и ухмылялся. Затем вразвалку подошел к нему и спросил, как всегда, грубо:
- Чего это ты опять нос повесил, Ворон? Аль беда какая дома? Стоит ли орлу беспокоиться?
Михаил уклончиво ответил:
- Беды пока нет, но она может случиться. Друг мой сильно страдает. Хороший парень, жалко.
- Вот оно что! Друг страдает. Это еще не беда, - заговорил Сашка, присаживаясь. - А я думал: не дом ли сгорел у тебя с капиталом... Оказывается, друг томится, страдает. Друзей, Ворон, на белом свете много, но корысти-то в этом никакой. Деньги есть - и друзья с тобой, деньги вышли - и друзья отвернулись. Уж я-то знаю этот звериный закон. Пошли они к черту, чтобы я страдал из-за них! Слишком много будет почести. Да, да!
Молчков закашлялся. Ему было противно сейчас слушать болтовню Гвоздя. Не спеша, он сунул в карман письмо, поднялся с бревна и, уходя к пилораме, сказал:
- Не знаешь ты настоящей дружбы, Шматко, не знаешь! Да и откуда тебе знать ее? Шальная жизнь изуродовала твою душу. Честно говорю: жаль мне тебя.
Сашка хитровато прищурил глаза:
- Нечего меня жалеть, Ворон! Жалеют слабых, а я... Хотя не кошки искалечили мою душу, а люди. Как-нибудь я расскажу тебе свою печальную быль.
- Потом, Шматко, потом!..
Три дня обдумывал Михаил, что ответить Тасе. На этот раз надо быть очень осторожным в выражениях. Тася права, конечно, говоря об увядании молодости. Ей обидно, может быть, и стыдно, что он, первая любовь ее, находится в лагере заключения. Но что же делать? Признаться? А разве легче ей будет от этого?
Подумав, он, наконец, решился написать Тасе так, чтобы она никогда больше не упоминала ему о своих сомнениях. В подобных случаях ложь лучше, чем правда. Главное - была бы спокойной Тася.
И он написал ей большое письмо. Назвал сомнения Таси наивными и неосновательными, просил ее выбросить из головы все ненужное и никогда не слушать никаких сплетен. Письмо получилось содержательным и на редкость убедительным.
Тася не замедлила с ответом. В большом письме она сообщала, что в июне возьмет отпуск и приедет к нему, при малейшей возможности устроится на работу где-нибудь вблизи лагеря и будет как можно чаще видеться с ним.
