Галина Васильевна страдальчески поморщилась, глубоко вздохнула и вдруг почувствовала какой-то странный, неприятный, невозможный здесь запах. Она стала принюхиваться и вновь столкнулась взглядом с Дашенькой Канищевой. У девушки раздувались ноздри.
- Ты чувствуешь? - обратилась к ней Галина Васильевна.
- Что-то пригорело? - испуганно спросила Дашенька Канищева.
Галина Васильевна отвернулась - что могло пригореть в ее гостиной?
Пахло жареным, определенно пахло жареным, точнее даже не пахло, а воняло, и не жареным, а горелым, воняло горелым мясом.
А знаменитый дирижер, продолжая веселить публику, пошел вприсядку, но смех однако стал стихать, потому что многие уже, особенно женщины, почуяли этот нехороший запах.
Знаменитый дирижер остановился, выпрямился и удивленно замер, хотя его музыканты еще продолжали дудеть и трендеть. Он смотрел вперед, за спины слушателей, туда, где потрескивали поленья в камине. На лице знаменитого дирижера выступили вдруг крупные капли пота. Он видел там что-то страшное, настолько страшное, что никто не решался повернуть голову и посмотреть туда же. Все смотрели на происходящее у камина, так сказать, отраженно - глядя на знаменитого дирижера. Казалось, он видит ад. Медленно подняв дрожащей рукой дирижерскую палочку и указывая туда, знаменитый дирижер вдруг закричал высоко, жалобно, из последних сил:
- Горит! Он горит, товарищи!
Все разом обернулись.
Илья стоял у камина и держал руку над огнем, над самым его пылающим пеклом. Удушающе воняло горелым мясом. Илья упал.
VII. В мавзолей, в мавзолей!
1
На большой двустворчатой белой двери под стеклянной табличкой с надписью "Хирург" был прикноплен глянцевый плакат, на котором голая сисястая блондинка недвусмысленно манила к себе, что подтверждала и отдельная, типографски исполненная надпись внизу: "Входите!" Никто, однако, не входил: Печенкин, Галина Васильевна, Прибыловский, седой - все в накинутых на плечи белых медицинских халатах. Равномерно и сильно Владимир Иванович бил кулаком в стену, так что дребезжало оконное стекло и вздрагивала плакатная блондинка. Прибыловский с кожаной папкой под мышкой стоял рядом и внимательно смотрел на шефа. Седой украдкой курил, выпуская дым за плечо. Галина Васильевна застыла, сцепив на груди руки и закусив нижнюю губу, вперившись горестным неподвижным взглядом в пыльное стекло окна.
- Я за границей больше недели находиться не могу - запить могу. Чистота эта - плюнуть некуда. А тут шесть лет. Шесть лет в чистоте этой, - потирая кулак, поделился Печенкин своими неожиданными размышлениями.
