Киномеханик перехватил Илью в фойе.
Он был коротконогий, плотный, с круглой, покрытой редкими короткими волосами головой, картофельным носом и толстыми губами. Маленькие круглые глазки смотрели кротко и виновато, он улыбался. Илья тоже улыбнулся - трудно было смотреть на этого человека без улыбки.
- Барин молодой, - обожающе повторил тот.
Илья нахмурился:
- Не называйте меня так! Я не барин!
Человек улыбнулся еще шире. Впереди у него был большой золотой зуб.
- А помните, когда Никита Михалков в "Жестоком романсе" приехал? Все там кричали: "Барин приехал! Барин приехал!" Вас все здесь любят. Владимира Ивановича любят... А Галину Васильевну как любят! Они нас не обижают. Деньги хорошие платят. Без вас пропадем. Я зуб вставил золотой, видите? У меня тут дырка была, Владимир Иванович говорит: "Вставь ты зуб себе, Наиль!" Я говорю: "Какой? Железный или золотой?" Он говорит: "Золотой, конечно". Денег дал. Я вставил. Мама заболела, Владимир Иванович узнал: "Наиль, хочешь в Москву ее на лечение пошлем, хочешь за границу, я все оплачу". Мама не согласилась. Говорит: "Наиль, спой мне татарскую песню". Я говорю: "Я не знаю татарских песен, я уже ассимилировался". Она говорит: "Не знаю, что это такое, спой".
Татарин замолчал, глядя виновато и продолжая улыбаться.
- Днем сплю, ночью не сплю, жду - Владимир Иванович позвонит: "Наиль, заряжай!"
4
Неподвижно и молча сидел Печенкин рядом с Гелей, и рука его лежала на ее колене. Геля молчала. Глаза ее были закрыты.
- Это твоя лучшая песня, - убежденно проговорил Печенкин.
Она открыла глаза, иронично улыбнулась:
- Ты говоришь так после каждой моей новой песни.
Владимир Иванович не услышал.
- Слушай, Гель, а почему ты не в рифму сочиняешь? - заинтересованно спросил он.
Геля наморщила лоб.
- Потому что в рифму пишут все.
Печенкин кивнул, поняв.
Геля улыбнулась и, ласково посмотрев на него, спросила:
- Ты лучше скажи, как Илья?
Владимир Иванович оторвал от ее колена руку и показал свой большой палец.
- Я рада. Я очень рада, - сказала она.
- Латынь выучил, - похвастался Печенкин.
- Я рада. Я очень рада, - повторила она.
Он вернул руку на место, и они снова замолчали.
- Гель, а маленький человек - это образ или конкретно? - поинтересовался Печенкин.
- Образ... Или конкретно... - погрустнев вдруг, повторила Геля и хотела подняться, но Печенкин не позволил ей это сделать, может быть, неожиданно и для самого себя опрокинул женщину на тахту.
