Отца еще дома не было.
– Случилось что-нибудь, Катя? – спросила мать, разглядывая джинсы и бейсболку.
Ого, это для мамули прогресс! Обычно она никогда не задает вопросов.
– Да все нормально, мам, – рассеянно ответила я, крутя ручку телевизора, – хотелось поглядеть утренние новости.
Ничего интересного мне по телевизору не сообщили. Видно, информация о взрыве машины на Витебском вокзале еще не дошла до эфира. Итак, у меня есть еще немного времени, нужно взять себя в руки и употребить его с пользой. На работу я, разумеется, не пойду – пусть они там все провалятся вместе с Аллой Федоровной.
– Мам, отец скоро придет?
– К двенадцати будет, ты же знаешь.
Я выпросила у матери хозяйственную сумку, застегивающуюся на «молнию», выложила туда все деньги из колготок, переоделась и убежала.
Через полтора часа, в полдвенадцатого, мать вернулась с продуктового рынка. Когда в дверях повернулся ключ, я только-только успела присесть в кухне передохнуть. Мать вошла в кухню и остановилась на пороге в полном изумлении.
Шведские кастрюли «Цептер» – полный комплект – серебрились на полках. На кухонном столе впритирку стояли: кофеварка, электрический чайник, тостер и кухонный комбайн. На стене вместо старых ковшиков висели тефлоновые сковородки («Тефаль» – ты всегда думаешь о нас!) и разные кухонные приспособления – мне некогда было разбираться, хватала все подряд.
Новые занавески топорщились на окне. С обеденного стола навсегда исчезла вытертая клеенка, он был покрыт белой кружевной скатертью.
– Там в коробке – чайный сервиз, – нарушила я продолжительное молчание, – но если тебе он не понравится, то можно поменять на другой. А все старые кастрюли я выбросила.
Мать подошла к окну и потрогала занавески, потом протянула руку к чайнику и отдернула, как будто он был горячий.
Раздался звонок в дверь, это отец вернулся с дежурства. Его тоже ждал сюрприз.
Когда я вошла в комнату, отец тупо разглядывал новые японские телевизор и видеомагнитофон.
– А это тебе видеокассеты старых советских фильмов. – Я протянула ему коробку. – Будешь смотреть их, чтобы программы не ругать. Пока десять штук, потом еще купим.
Отец побелел и даже не делал попытки прикоснуться к коробке.
– Откуда ты взяла на это деньги? – проговорил он каким-то не своим сиплым голосом.
– Это компенсация всем нам, – усмехнулась я, предчувствуя, что сейчас грянет сокрушительный скандал.
Отец открыл рот и протянул ко мне руки.
– Только попробуй ей что-нибудь сказать или сделать! – В дверях стояла мать с немецким ножом лазерной заточки в руках, самым большим из набора.
