Думали, что гром ударил только над чигиринским сотником Хмелем, а эхо от этого грома раскатилось по всей земле. Лавина обрушилась. Молнии озарили все небеса. Весть разнеслась во все края - заселенные и дикие. Тихие жалобы, стоны, плач и грозный гомон - все стало слышно. Гром загремел, и уже знал я теперь, что не отгремит он никогда, теперь уже не отгремит!
Даже великий канцлер литовский Станислав Альбрихт Радзивилл вынужден был признать: "Причина этой бури - в силе наших злых поступков и притеснении бедных".
Когда в апреле 1632 года король Зигмунд Третий умирал, к нему были допущены люди всякого сословия и пола, и они так пристрастно обцеловывали его руки, что кожа на них побелела от этих поцелуев. А ведь руки Зигмунда до самых локтей были в казацкой крови, в крови Наливайко, в крови народа русского.
Мы не целовали этих рук!
В июне посольство наше встало перед сеймом и добивалось участия в элекции нового короля, возвращения прав для схизматиков, увеличения количества казацкого войска. Ведь нас лицемерно называли члонками Речи Посполитой и кричали на весь мир, будто бы Украину заливают волны золотой свободы! Члонки Речи Посполитой! Сенат поднял на смех наши требования, считая их нахальством, что же касается "члонков Речи Посполитой", то высокое панство заявило: да, вы в самом деле словно бы части тела государства нашего, но такие, как волосы и ногти у человека: в самом деле необходимые, но когда слишком отрастут, одни отягощают голову, другие неприятно ранят, поэтому их надо почаще остригать...
Ох и остригали же, и обсекали!
Когда уже при новом короле Владиславе гетман Остряница силой вынудил шляхту подписать трактат вечного мира и поклясться на евангелии о вечном соблюдении написанных артикулов и всех прав и привилегий казацких и всенародных, то панство коварно и злонамеренно нарушило данное слово, растоптало собственную присягу, товарищей и побратимов Остряницы связали и увезли в Варшаву на казнь, неслыханную по своей жестокости и варварству. Обозный генеральный Сурмило, полковники Недригайло, Боюн и Риндич - все колесованы; переломав им руки и ноги, из них тянули по колесу жилы, пока они не отошли в вечность. Полковники Гайдаревский, Бутрин, Запалий, обозные Кизим и Сучевский насквозь пронизаны железными спицами и живыми подняты на колы. Полковые есаулы Постилич, Гарун, Сутига, Подобай, Харкевич, Чудак и Чурай, сотники Чуприна, Околович, Сокальской, Мирович и Ворожбит прибиты гвоздями к облитым смолой доскам и сожжены на медленном огне. Хорунжие Могилянский, Загреба, Скребало, Ахперка, Потурай, Бурлий и Загнибеда растерзаны железными когтями, похожими на медвежьи лапы. Старшин Ментяя, Дунаевского, Скубрия, Глянского, Завезуна, Косиря, Гуртовского, Тумару и Тугая четвертовали.
