- Ты слышишь меня, Джек?..
- Да…
Слова даются легко, трудно было лишь произнести первое.
- Я слышу. Я пока полежу, не раскрывая глаз, ладно?
Пауза. Может, мне надо раскрыть глаза?
- Конечно. Приди в себя.
- Я пришел.
В голове кружатся какие-то картины, реальные и фантастические одновременно.
- Мне снился такой интересный сон. Только он страшный. Ты будешь ругаться, скажешь, что я опять насмотрелся фильмов по кабельному каналу, но это неправда. Мне приснилось, что была ядерная война. А ее же не будет, президенты договорились, да? Войны никогда не будет… А мне снилось, что на небе вечные тучи, и не видно солнца. Все заросло лесом, рыжим, словно его кипятком ошпарили. И такие пауки… Огромные, противные. А я в этом лесу брожу с автоматом… смешно, автомат был русским. Они там очень ценятся… ценились, это же сон… Он прошел, да?
Тишина, будто и нет никого.
- Ты не молчи, а то сон возвращается, и страшно… Не молчи!
- Я не молчу.
- Знаешь, мне так стыдно. Ты же хотел, чтобы я был смелый? Ты никогда не трусил, даже в Иране… И в той республике, где гражданская война. А я оказался таким трусом. Я убивал, потому что трусил. Так получилось. Замкнутый круг, словно лента в штурмовом пулемете… Это ты мне рассказал про пулемет? Да? Не молчи! Ты?
- Не помню.
- Я же не знал про пулемет. Я это придумал, да? Ну, не молчи же, папа! Я открою глаза! Не молчи! Мне страшно! Я открою глаза - а это не сон! И никого рядом. Только Майк, но он меня ненавидит. А я его понять не могу… Не молчи же! Я боюсь! Ну скажи - это сон, сон, сон!
Я кричал, уже слыша свой голос - взрослый мужской голос, куда сильнее, чем тот, который я принимал за отцовский. Майк сидел передо мной, стиснув пальцы на горле, словно хотел задушить сам себя.
- Что, я бредил? Какая-то чушь…
Вокруг полутьма. На лице Майка лежали лишь отблески костра, я слышал потрескивание веток в огне. Майк набрал сырых веток, они сильно дымят. Надо брать нижние, они сухие… и жара больше.
- Ты есть хочешь?
- Да.
Майк наклонился, поднося к моему рту кружку. Я сделал глоток. Бульон из концентратов.
- Тебе обожгло лицо. Но не сильно, пузырей и то нет. Пальцы тоже, немного…
- А плечо?
В левом плече, над лопаткой, тупо болело.
- Осколок. Я его извлек, уже стало заживать.
- Я долго валялся?
- Три дня.
Мы замолчали.
- Что с тобой-то?
- Ерунда. Лицо обожгло… тоже не сильно.
Я посмотрел на костер, отвернулся.
- Что это было, Майк?
- Ракетный удар, - он говорил сбивчиво, подбирая слова. - Кольцевой ракетный удар, с наводкой на рацию. Кассетные, осколочно-напалмовые заряды. Это мои друзья, с базы…
