На этом поиски закончили.
Подполковник Сорокин вызвал в свой кабинет одного из главных поисковиков, его привели под конвоем. Долговязый, с длинным прямым носом, истощенный, в солдатской гимнастерке. Лицо спокойное, холодное. Зеков любой мог распознать в этих краях, во что их ни обряжай, как ни маскируй. Глаза выдают.
— Присаживайтесь, Матвей Макарыч.
Опрятный, хорошо выбритый, несуетливый, одним словом, солидный мужчина. Сорокину он очень нравился, только помочь зеку подполковник ничем не мог.
Матвей Макарыч прошел к столу и сел.
— Вы уверены, что больше мы не найдем ни одного члена команды «Восхода»?
— В Магадане их нет. В другие места они не пойдут, моряков держит здесь порт. Порт — их надежда. Люди этой категории не станут жить вдали от моря, где нет кораблей. Могу предположить, что кто-то из команды остался на маяке. По вашим словам, маяк обслуживают эвенки и живут там автономно. На берег высадились двенадцать человек, среди них шестеро раненых. Кого-то могли не дотащить до Магадана, оставили на маяке, эвенки его или их выходили, поставили на ноги. Им нужны люди, а моряки — народ выносливый.
— Вы правы. О маяке мы не подумали. — Сорокин помолчал, потом спросил: — На каких работах вас используют в лагере?
— Как и всех. Одну смену работаю с кайлом в руках, следующую — руду на тачке к промывочным машинам гоняю. Другой работы на рудниках нет.
— Я вас понял. Вот диван, поспите немного, вы трое суток не спали. Сейчас чаю принесут. Я отлучусь часа на два. Располагайтесь.
— Спасибо.
Сорокин взял с вешалки шинель и вышел в приемную. За столом сидел секретарь в лейтенантских погонах, возле дверей стоял конвой.
— Витя, я в комендатуру. Организуй чаю с сахаром и сухарей. Ты понял меня?
Секретарь ничего не понял: заключенный остался один в кабинете начальника, где окна без решеток, да еще чаю ему подавай.
— Выполняй, лейтенант, и без фокусов. До моего возвращения заключенного не беспокоить. Пусть выспится.
Приказ не обязательно понимать, его надо выполнять. Подполковник вышел во двор и сел в свою машину.
— В комендатуру.
Никогда еще он не обращался к начальству с просьбой, язык не поворачивался. А не просит, значит, не надо. Вот и вкалывал Сорокин четвертый год подряд без отпуска. Об этом не помнили. Служил справно, замечаний не имел, работу свою знал. Занимал должность заместителя начальника СВИТЛа по оперативной работе. Ему подчинялись милиция, розыск, особисты, следственный отдел и все остальные подразделения, связанные с общественным порядком. Полномочий хватало, но распоряжаться судьбами заключенных ему дозволено не было. Он мог взять любого зека для следственных действий, под расписку. Если дело заключенного не передавалось в суд для нового определения, его возвращали в лагерь, подполковник должен был сделать это с оставленным в своем кабинете заключенным.
