– Верочка, доченька… Скажи им… Прошу тебя…
Вера молчала. Следователь зачитал приговор и предложил казнимой выбрать способ казни. Та только кричала:
– Пощадите! Не убивайте! Я никого не убила, клянусь вам..
Следователь, сославшись на какой-то параграф, заявил:
– … при отказе казнимого выбрать способ казни, выбор остаётся на усмотрение следователя. Вам не будет больно.
Он взял женщину за шею. Та схватила руками его руку, но тут же обмякла. Через несколько секунд всё было кончено.
Затем следователь потребовал осмотреть помещение. Командир спецназа слегка ткнул мечём ворох тряпья под топчаном и оттуда выскочил мальчик. Он бросился к выходу, туда, где стояла Вера, но командир схватил его и отбросил к стене. Мальчик, поднял с пола меч кого-то из убитых чистильщиков и, неуклюже держа его в дрожащих руках, вжался в стену. Командир, стоя перед мальчиком, сказал:
– Брось меч.
Мальчик не пошевелился. В отблесках догорающего костра Вера видела его лицо. Мальчику было лет двенадцать. Грязные волосы клочьями свисали до плеч. Сквозь грязь на давно немытом лице проступало клеймённое распятие на лбу. Губы у него тряслись – он знал, что его ждёт смерть. А командир спецназа медлил:
– Меч брось, говорю.
Командир тоже знал, что мальчик будет казнён. Но он не хотел быть палачом. Несколько секунд следователь наблюдал это со стороны, потом подошёл к спецназовцу и спокойно ему сказал:
– Отойди!
Тот покорно отошёл, а следователь сделал два молниеносных взмаха, и рассечённое тело, оставляя кровавый след, сползло по стене. Следователь повернулся к спецназовцу и бесстрастно сказал:
– Ещё немного, и я бы расценил ваши действия, как неподчинение приговору следователя. А это – трибунал. Какой вы пример подаёте своим солдатам?
Спецназовец молчал.
Они возвращались тем же проходом. Поначалу чувство справедливого возмездия приглушило Верину боль. Но когда они проходили мимо Мегабанка, весь ужас необратимой утраты навалился на неё с новой силой. Она стала плакать. Папа ей говорил: «Когда тебе грустно – молись. Когда тебе страшно – молись. Когда не можешь молиться – молись». Вера, всхлипывая, стала шептать молитву, сжимая в ладошке висящий у неё на шее крестик.
Следователь шёл уже не впереди, а вместе со всеми. Услышав Верин шёпот, он холодно спросил:
– Что ты делаешь?
– Молюсь.
– Кому?
– Богу.
– Какому богу? Тому же, которому молятся чистильщики?
– Нет, тому которому молится… молился мой папа.
– Твой папа и чистильщики молились одному Богу, читали одну Библию, носили одинаковые кресты, и метили попасть в один и тот же рай.
