Когда Брыков вернулся в квартиру Башилова, он застал и денщика Ивашку, и своего Сидора в совершенном унынии.
— Взяли их благородие, — горестно сказал денщик, — теперь там совсем затоскуют!
— А надолго?
— Кто знае! Може, неделя, може, и месяц. Это як царь замыслит. Беда моему барину!
— А ты чего нос повесил? Я вернулся!
Сидор с тяжким вздохом только махнул рукой.
— У нас с вами и того хуже!
— Что такое? — встревожился Брыков.
Сидор покрутил головой и начал свой рассказ:
— Сегодня в утро пришел какой-то квартальный и прямо на Ивана накинулся: какие такие у евонаго барина поселенцы, что за люди? Я тут сейчас вышел и ему наши подорожные. Он посмотрел их и ну головой крутить. "Нечисто, — говорит, — тут что-то. Как это, дворовый и с офицером пошел по городу гулять? Как это дворовые и в такой коляске приехали?". Я ему, уж соврал, что коляска от моего барина господину Башилову, вроде как бы его, а он: "Идем в квартал!". Я ему, проклятому, псу рубль отвалил. Ты уж, батюшка, прости на это. А он, видно, разлакомился. "Я ужо, — говорит, — снова зайду!" Попались мы, батюшка барин.
— Глупости! — крикнул Брыков, а у самого сжалось сердце дурным предчувствием.
Действительно, если привяжется полиция, он, чего доброго, не сумеет укрыться от нее, так как она жадна до взяток и до поборов. Надо начать хлопоты, и начать сегодня же. Грузинов — большое лицо, предлагал сам свои услуги. Сегодня же и к нему. Брыков решительно тряхнул головой и, позабыв о передрягах прошедшей ночи и усталости, надел дрянную шинелишку и взял шляпу.
— Я уйду! — сказал он Сидору. — Придет квартальный, вели утром ему быть. Да, вот еще что: купи мне шинель и добрую шляпу. Вот с Иваном и сходишь.
— Береги себя, батюшка! — жалостно сказал ему Сидор.
— Ну вот, старый! Что я — младенец, что ли?…
Брыков вышел и направился прямо к Зимнему дворцу. Он уже знал, что Грузинов живет там, при царе, хотя и не имел понятия, как добраться до него.
"Ну да серебро все замки отпирает", — подумал он и с решительностью вышел на площадь Зимнего дворца.
Здание дворца поразило его. На огромной площади прекрасное здание возвышалось сказочным исполином, сверкая на солнце рядом оконных стекол. В здание вели несколько подъездов, но Брыков благоразумно сообразил, что ему надо искать дороги где-нибудь с заднего крыльца, а не с парадных подъездов, и потому обошел весь дворец и вышел на набережную.
Час был обеденный, и движение по набережной было незначительно. Брыков увидел в здании дворца маленькие двери, близ которых стоял бритый лакей в парике и ливрее. Семен Павлович решительно подошел к нему и заговорил, давая ему рубль:
