Император был не в духе. Всю дорогу от Петербурга до Москвы он ни в чем не встречал для себя приятного. Всюду, где ни останавливался, он видел только непонятные ему страх и трепет. Желая ехать тихо и скромно, на всем пути он был оглушаем криками согнанного, перепуганного народа. Он понимал, что не в меру ретивые слуги стараются угодить ему, и выходил из себя, с досадой думая, что нет никого вокруг, кто понял бы его. И так было до самой Москвы. Под Москвой его встретил старый Долгорукий, и — то же подобострастие. Об Архарове же и говорить нечего: брат Николая!
Государь проснулся мрачный, нахмуренный, несмотря на ясное апрельское утро.
— Посмотрим, каковы они на учении, — сказал он Кутайсову, который, хотя и имел графский титул и звание обершталмейстера, продолжал брить государя, находясь при нем безотлучно.
Кутайсов слабо усмехнулся.
— Надо думать, и тут, государь, мало успешности, ибо не отвыкли еще от прежней воли!
— Воли! — вскрикнул Павел. — В военной службе, сударь мой, нет этого слова! Я им покажу сегодня! Да! Они, кажется, все живут здесь очень уже барственно!.. Пора! — сказал они встал.
Было пять часов утра, когда он вышел из своих покоев и, окруженный свитой, поехал на Девичье поле.
В Москве стояло в то время до тридцати тысяч войска, и теперь выстроенные в правильные ряды тридцать тысяч человек дрожали за свою участь.
В зеленом сюртуке с белым отворотом, в треуголке и лосинах, с тростью в руке, император курц-галопом приблизился к войскам. Оркестр заиграл гимн "Коль славен", знамена опустились.
Император поехал по рядам, и раскатистое «ура» понеслось от края до края. Солдаты стояли недвижно и «ели», государя глазами.
Лицо императора начало проясняться, как вдруг его взгляд упал на одного офицера, и он разом осадил лошадь.
— Это что у вас, сударь? — резким голосом проговорил он, указывая тростью на мундир.
Молодой офицер побледнел и молча глядел на государя, не понимая своей вины.
— Это что? — уже грознее повторил государь, ткнув его в грудь тростью.
Офицер взглянул и застыл: на отвороте мундира бессильно, на одной нитке, болталась пуговица.
— За… за… — начал офицер, но государь перебил его, резко сказав:
— На царский смотр в таком виде! Что же ваши солдаты? Под арест, сударь, под арест!
Несчастный офицер увидел, как сверкнул на него гневом взгляд шефа полка, и почувствовал себя совершенно потерянным.
Государь уже отъехал в сторону и подал знак. Ряды полков один за другим проходили мимо него, напрягая все свои силы и все внимание, чтобы угодить царю. Это была трудная задача.
