— Да, он отравлял меня, но ему не удалось, — ответил Семен Павлович.
— Тьфу, гадина!.. — плюнул Ермолин и, побеседовав еще немного, ушел.
— Сидор, — сказал Брыков в тот же вечер, — сделай мне доброе дело. Проберись сегодня к Марии Сергеевне. Скажи, что барин, мол, едут и вас повидать желают.
Старик только кивнул головой и тотчас взялся за картуз. Через час он вернулся и сказал:
— Ввечеру будут… как стемнеет.
— Я уйду на это время, — сказал Ермолин.
Семен Павлович благодарно пожал ему руку и с нетерпением стал ждать вечерних сумерек.
XII
ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ. ОТЪЕЗД
Старая Марфа кряхтела и ворчала, с трудом поспевая за Машей, которая спешила на последнее свидание со своим несчастным женихом.
— Ох, грехи, грехи, — говорила старуха, — и виданное ли дело, чтобы девка сама к жениху шла! Ах ты, Господи! Коли сам узнает, что будет мне, старой? У, бесстыдница! Воротись! Право слово, воротись! Ведь срамота!
— Нянюшка, миленькая, — молящим голосом уговаривала ее Маша, — в последний раз ведь, золотая моя! Уедет он! Одна я останусь. Сама знаешь, что теперь за жизнь у нас.
— Ну, ну, — смягчилась старая нянька. — Бог даст, царь помилует да еще наградит. Нешто правды-то нет на свете? Есть, ласточка моя, есть! Знаешь ли ты дорогу-то?
Маша улыбнулась сквозь слезы и проговорила:
— Я у него была раз… когда он болен был.
Они прошли две улочки, и Маша, вскрикнув, ускорила шаги.
— Вот и дом их! Вот и Сидор стоит!
— Постой, постой, коза! Нешто догоню я тебя?
— Он! — воскликнула в это мгновение Маша и быстро побежала по пустынной улице.
Семен Павлович вышел на крылечко поджидать Машу и, увидев ее, не выдержал и сам побежал ей навстречу. Они сошлись и схватились за руки. Маша чуть не бросилась ему на грудь, но старый дворецкий да Марфа стесняли ее. Поэтому она лишь крепко сжала руки Семена Павловича и тихо сказала:
— Как изменился ты!
Он ответил ей нежным пожатием, сказал: "И ты похудела, Маша. Пойдем!" — и они вошли в дом.
Маша едва переступила порог горницы, как тотчас порывисто обняла Брыкова и крепко прижалась к нему.
— Милый, хороший! — страстно проговорила она. — Как я люблю тебя! Как я страдала!
Он крепко поцеловал ее и, посадив на диван, сел рядом с нею и взял в свои ее руки.
— А я? — ответил он. — И тогда, и теперь! Ну, будет, — перебил он себя и заговорил: — Я еду, Маша! Завтра уеду и хотел обо всем договориться с тобой. Прежде всего, — его голос дрогнул, — я тебя, Маша, не связываю. Я попал в несчастье, но ты… ты свободна!..
