Вытерев Химеру о край плаща, убираю меч обратно в ножны. На стене орки и гномы добивают остатки гоблинов, сбрасывая убитых и раненых в стелющееся у стены ядовитое облако. Сколько гоблинов мы истребили за эти два дня, не знает даже Падший. У стен крепости выросла самая настоящая насыпь из тел. В пропитанный запахом крови и пота воздух медленно просачивался кисловато-терпкий трупный запах.
Первый день был самым сложным. Передовые отряды гоблинов вышли к Тверди незадолго до рассвета — огромная огненная змея из светящихся факелов, ползущая по дороге вдоль ущелья. Кривые мечи, булавы, копья, ненависть и ярость, брошенные на стены... Мы знали, что они придут... Мы ждали их... Мы встретили их арбалетными болтами, топорами и молотами гномов, сталью оркских мечей и заклинаниями магов. Мы встретили их и сдержали. А цена? Цена всегда одинакова. Темный жнец вновь и вновь беспечно метал свой жребий — одним жизнь, другим вечное забвение.
Из тех орков, что я взял с собой в королевство гномов, в строю осталось меньше половины. Потери гномов были куда страшней. Из набранных Бальдором шести сотен в первый же день погибла треть. Старики и мальчишки, почти дети, — вот чем мы затыкали дыры в обороне. Я видел, как они гибли...
Да, у нас не было выбора! Но разве от этого легче?
— Бальдор! Сколько ещё нужно времени, чтобы оставшиеся жители покинули крепость?
— Пять-семь часов.
— Поторопи их, к вечеру мы должны убраться отсюда. Эти два дня нам и так дорого обошлись.
— Сделаю что смогу.
То, что Твердь нам не удержать, было понятно даже гномам. Едва расспросив гонца, Бальдор приказал жителям и беженцам уходить в Ничейные земли. Нам лишь оставалось выиграть время.
Я едва не споткнулся о тело мертвого орка. Шлем с его головы был сбит, и на лице навсегда застыло какое-то детское недоумение. Почему я? Почему именно здесь?
Наклоняюсь и закрываю орку глаза. Сколько уже вас — идущих за мной — легло в сырую землю? Сколько ещё ляжет?
Ради чего они умирали, Леклис? Ради твоих великих замыслов и высших интересов? Скажи это их семьям. Это наверняка избавит их от боли потерь.
— Проклятые горы, — прошептал я, усаживаясь на скользкие камни крепостной стены рядом с мертвецом.
Тело скрутила усталость и резкие, колючие молнии боли в мышцах. Хотелось стать каменной статуей и больше никогда не двигаться.
— Ты не ранен, Леклис? — Бальдор протянул мне свою могучую руку.— Поднимайся, надо показать тебя целителям.
