– Вьяль, нам не нужно много слов, чтобы понять друг друга, я это уже заметила.
То была двусмысленная вежливость, которая имела более далёкие последствия, чем мне хотелось.
– Это правда? – сказал Вьяль. – Это правда? Вы так считаете? Скольким мужчинам в своей жизни вы говорили эти слова? Может быть, вы их сказали только мне одному? Я, кстати, не обнаруживаю их следа ни в одной из ваших книг… ни в одной, нет… То, что вы только что сказали, не похоже на презрение к любви, которое, когда вас читаешь, всегда немного угадывается в вашей любви к любви… Это совсем не то слово, которое вы бы сказали одному из тех мужчин, которые…
– Вьяль, книги мои здесь совершенно ни при чём.
Я не могла скрыть от него моего ревнивого разочарования, моей несправедливой враждебности, которые овладевают мной всегда, когда я осознаю, что меня, живую, ищут меж страниц моих романов.
– Оставь мне право в них прятаться, пусть хотя бы как в «Украденной букве…». И вернёмся к тому, что нас интересует.
– Нас вместе, мадам, ничто не интересует, и мне от этого очень грустно. Вам было угодно между собой и мной поместить третьего человека. Отошлите его, и мы останемся одни.
– Но дело ведь в том, что я ей обещала… Вьяль поднял свои чёрные руки, выглядывающие из белых рукавов.
– А! вот оно что! Вы ей обещали! И что же обещали? Честное слово, мадам, что вам по всём этом надо?
– Не так громко, Вьяль, Дивина спит в хижине на винограднике… Малышка Клеман мне сказала, что в прошлом году, здесь же, вы обменялись словами, которые позволяли ей верить…
– Вполне возможно, – сказал Вьяль. – А в этом году всё изменилось, вот и всё.
– Это некрасиво.
Вьяль резко ко мне повернулся.
– Почему же? Было бы некрасиво, если бы, переменившись, я не поставил бы её об этом в известность. Я не похитил несовершеннолетнего ребёнка, не соблазнил добродетельную девушку. Это всё, в чём вы можете меня упрекнуть? Это вот ради этого-то пустячка вы и приготовили свою песенку про прекрасный сезон? Для того чтобы обеспечить счастье Элен Клеман, вы решили – а ведь вы это решили – прогнать меня? Почему вы хотите отдалить от себя именно того, кто больше всех вами дорожит и лучше всех вас понимает? В этом, значит, и состоит обещание, которое вы дали Элен Клеман? Во имя чего она от вас его добилась? Во имя «морали»? Или же во имя нашей разницы в возрасте? Она на это вполне способна! – вскрикнул он голосом, весёлость которого не обманывала.
Я ему подарила, вместе с опровергающим кивком, свой самый ласковый взгляд. Бедный Вьяль, какое признание… Так, значит, он об этом думал, о нашей разнице в возрасте? Какое признание своих терзаний, немых дебатов…
