Ничто не возвышает, не зовет.
За твой позор! За боль свою и муки
Провинция тебе не присягнет.
Москва, Москва… туда,
к вселенской цели,
Тебе, уже, похоже, не дойти.
Под натиском зурабов церетели
Ты сбилась с православного пути.
Тебя, как символ клятвы, сохраняла,
Как сердце золотое на крови,
Провинция, питала и спасала,
Не отличала муки от любви.
Москва! Москва! Как непонятно… странно!
Была святыней, стала миражом.
И жуткая, как дикторша с экрана,
Вещаешь на наречии чужом.
Опомнись же! Прощая не однажды
Во имя Бога, лживую, тебя,
Настанет миг, и голос твой продажный
Провинция отторгнет от себя.
* * *
Мне кто-то сказал:
— Это Пушкинский дуб,
Он мало с тех пор изменился…
Сам Пушкин услышал, упал бы как труп.
Да, да, он весьма б удивился.
И я покачала тогда головой.
Признаюсь — всерьез сомневалась.
А дуб трепетал кучерявой листвой,
Внимал, как легенда рождалась.
— Здесь не было Пушкина!
Не было! Нет!
Как глупость бывает упорна.
— Он видел его, — отозвался ответ.
А дуб улыбался покорно.
И вдруг прояснилось в моей голове…
Сундук в поднебесье качался!
Скрывалась русалка в тенистой листве!
И кот на цепи умывался!
Переделкино
Владимир Дробышев "В ОБЕЗЛЮДЕВШЕМ КРАЕ МОЕМ…"
Восстаньте и уходите, ибо страна сия не есть место покоя.
Книга пророка Михея. Гл. 2, ст.10.
С вечера в ночь суждено мне идти.
Что меня ждет на остатнем пути?
Разве увижу во тьме своей жизни
Благо страны и волю Отчизны?
Вижу и чую — сгущается мрак,
Жизнь превращается в мерзкий кабак.
Все очертанья расплылись во мгле —
Тяжко живется на грешной земле.
Только и знаю, что тьма не всегда:
Солнце взойдет, и — растает беда.
Тьма уплывет, и мрак уползет,
Светлое утро, конечно, придет.
Утро иное — о прошлом забудь, —
Ждет нас один неначертанный путь.
Брезжит рассвет. Это Бог помогает.
Он и ведет, Он и спасает.
Но не зарекись от сумы и тюрьмы.
Бог-то спасет. А спасемся ли мы?
СТАНСЫ
Памяти Александра Вампилова
Глянул утром на ясной заре —
мир веселый под солнцем распахнут,
и луга терпкой мятою пахнут,
и трава от росы в серебре.
Захотелось за солнцем бежать,
захотелось шагать без оглядки
через сопки, через распадки
и от счастья и воли рыдать.
О невнятная юность моя,
моя доля, судьба и дорога.
Не судите меня слишком строго,
что оставил родные края.
Вслед шумели тяжелые ели,
лето щедро свой тратило пыл,
но в протяжную песню метели
свою душу навек я вложил.
Все за временем я тороплюсь.
Бесконечная длится дорога.
Не суди ты меня слишком строго,
О, моя терпеливая Русь.
Вспомнив Анатолия Передреева и его заброшенную могилу под гудящими высоковольтными проводами.
