И там и там — чувство Бога, обращение к Богу.
Мадам, мадам, засуньте в зад
Улыбок чемодан!
Ты помнишь сербский дом и сад,
Веселая мадам?..
Не дай Господь, чтоб в твой квадрат
Попала та семья,
Тот сербский дом и сербский сад,
Где жизнь спаслась твоя,
Где спасся твой квадратный смех,
Квадратной злобы вид,
Когда земля, одна на всех,
Горит, горит, горит!..
Это пронзительная и редкая по откровенности лирика, это брутальная простая первичность прямой речи, это поэзия площади, поэзия улицы, поэзия ратного поля. Смело сочетается самое «высокое» и самое «низкое», господствует цветаевская нервная напряженность. Поэма, конечно же, близка цветаевским максималистским установкам: "Отказываюсь быть в бедламе нелюдей". Установка на простоту, на простые и знакомые рифмы, на простой размер, на простой язык. Тональность явно декламационная, с расчетом на площадь, на массу, на слушающих и готовых действовать людей. И в то же время всегда виден автор. Его интонация, его право на пророчество. Начинается поэма нашествием хавьер.
Европа, ты — в дерьме! Ордой поперло зверство,
Нашествие хавьер, ковбойский интеллект,
За ценности твои сражается хавьерство
И хавает тебя, как мясо для котлет.
Жесткое осуждение Европы и всей ее элиты. Отрицание присутствия Бога в душе европских людей. "Тебя покинул Бог". И тут же обращение к Богу за помощью сербам. Выслушав мои восторги по прочтении поэмы, на всякий случай Юнна Петровна заметила, что она не собиралась навязывать антизападное настроение в России. Ну что ж, я давно знаю, критику при анализе произведения часто автор не помощник. Ведь пишет-то поэму или рассказ, или роман один человек, с искрой Божией, а отвечает тебе на вопрос человек иной, из иной жизненной реальности. Кстати, это и ответ обывателям на вопрос, когда был Пушкин искренен — когда писал "Я помню чудное мгновенье" или когда писал пошловатые заметки в тетради. А ты не читай чужие тетради, не лезь в жизненные дебри поэта, живи его стихами. Вот и я живу сейчас поэмой "Звезда сербости". Пусть Юнна Петровна кому-нибудь другому говорит, что в поэме нет антизападных настроений. Может быть, сама Мориц в своем человеческом отождествлении и не желала бы видеть свои же строчки, может, она сама побоится их прочитать вслух на площади или по телевидению, но они полны ненависти к цивилизованным убийцам. Это поэма прямого сопротивления. Это, если хотите, призыв к восстанию, статья 74, за подобное высказывание меня два года таскали по ельцинским судам.
