Свой пятнадцатый день рождения Атаман отметил очередной дракой возле Горбатого моста, перекинутого через глубокое озеро, соединявшееся с Преголей протокой. Поздним вечером бродягу-одиночку поймали ребята с Семерки. Драка завязалась мгновенно — в ход пошли не только кулаки и палки, но и умело намотанные на руки ремни. Атаман озверело отмахивался, по лицу его текла кровь, сил оставалось все меньше. Его теснили к озеру, и ему не оставалось ничего другого, как броситься бежать через Горбатый мост, посередине которого невесть зачем раскорячилась опиравшаяся на широкие брусья-перила высоченная деревянная башня со смотровой площадкой, к которой вела шаткая лесенка с гнилыми перекладинами.
Спотыкаясь на дрянном настиле, полуобессиленный Атаман достиг башни, где лицом к лицу столкнулся с Ленкой Семь Сорок. Разгоряченная компания преследователей придержала шаг.
— Ты самая дурная или самая храбрая? — спросил Атаман, сжав кулаки.
— Спорим, что храбрее тебя.
Он оглянулся.
— Времени нет.
— Тогда пошли.
Она ухватилась за нижнюю перекладину лесенки и быстро полезла наверх, к смотровой площадке. Атаман не раздумывая бросился за нею.
Тяжело дыша, они посмотрели на мерцавшее далеко внизу озеро, потом — на компанию ребят с Семерки, с шутками-прибаутками поджидавших внизу свою жертву.
— Ну, вперед?
— Куда? — не понял Атаман.
— А это тебе решать. — Она вскочила на шаткую перилину ограждения смотровой площадки. — Я — решила.
И с криком бросилась в освещенную луной бездну.
Компания внизу взревела от восторга и изумления: с башни еще никто не отваживался прыгать.
Хватаясь руками за стойки, Атаман взобрался на перила, неумело перекрестился, зажмурился и, стиснув зубы, широко шагнул вперед.
С ревом вынырнув на поверхность, он смахнул облепившие лицо волосы и увидел Ленку, развалившуюся в воде, как на перине.
— В штаны-то наделал? — деловито спросила она. — Постирайся, пока в воде.
— Ах ты, стерва!
Атаман бросился за нею вдогонку, но Ленка чувствовала себя в воде не хуже рыбы.
Он нашел ее на песчаном пятачке, окруженном ивняком, шагах в десяти от берега.
— Ложись рядом, — приказала она.
Он лег на спину и закрыл глаза.
— Зачем жить-то? — вдруг пробормотал он. — Никакого смысла: все равно убьют. Или я кого-нибудь… Посадят в тюрягу…
Оба были свидетелями, как однажды на субботних танцах в клубе Мика Дорофеев, весь вечер бесцельно слонявшийся по залу в надежде хотя бы подраться с кем-нибудь, с отчаянья залез на подоконник и надрывно взвыл: "Все ребята давно сидят, один я, как дурак, на воле!.."
