— Христос воскресе! — в который уж раз восклицали на амвоне, и Александр Ярославич спешил загладить свою вину перед Господом, всю душу вкладывая в изъявление великой преданности и любви к Нему:
— Воистину воскресе!
И две слезинки, как искорки из бушующего костра, высверкивались из глаз Александра, мгновенно высыхая, настолько были горячи. Он попытался заставить себя больше не думать о невесте, полностью сосредоточившись на самой главной в году церковной службе, что стоило ему немалого труда: все рассыпалось, когда шея сама собой поворачивалась, а взгляд невольно пускал стрелу свою в заветную цель и безошибочно находил ее — вон она — необыкновенная — глаза, как бирюзовое пламя, рот полуоткрытый, да неужто можно утерпеть до свадебного дня?!.
А надо терпеть. Время долго тянется, да быстро пролетает. Глядишь, и дождешься ты, влюбленный юноша, заветного часа. Смотри-ка, ведь еще недавно кругом церкви с Крестным ходом шли, а вот уж и Слово огласительное Иоанна Златоуста епископ Меркурий читает. Скоро литургия начнется, потом и вся ночь Великая минует, да так и вся Светлая седмица в праздничных радостях проскачет.
И снова, стараясь не думать о Саночке, он тихо шептал вместе с епископом волшебное Златоустово Слово о Пасхе, давно уж наизусть знаемое:
— Ад, где твоя победа? Смерть, где твое жало?
Во время литургии ему удалось побороть себя и думать больше о воскресении Христовом, он смотрел на икону, и, как часто с ним бывало, Господь стал казаться ему живым, а не изображенным.
Наконец началось причастие. Александр, как всегда, с трепетом приблизился к чаше.
— Причащается раб Божий Александр во имя Отца и Сына и Святаго Духа, — произнес Меркурий и внес лжицу в уста Ярославича. В сей миг всё внутри у князя взыграло, святое тепло разлилось по груди, он приложился губами к подножию чаши и отошел к столику с теплотой[22] и просфорами — самым вкусным, что есть на свете. Стал есть хлебец, запивая теплотой, замешанной на сладком красном вине. И потом так и остался стоять возле этого столика в ожидании своей невесты. Наконец и она вкусила Святых Тайн и подошла сюда. Он любовался, как она преломила просфору своими тонкими пальцами, как погрузила ее в нежные уста, как стала жевать, запивая теплотой из золотой чашечки, глядя на Александра с любовью. И дождавшись, покуда она закончит, жених подошел к ней и радостно сказал:
— Христос воскресе, Саночка!
— Воистину воскресе! — тихо и зачарованно отозвалась Александра, и он, приобняв ее, троекратно поцеловал, стараясь попасть губами как можно ближе к ее губам. Она восхитительно благоухала, как пахнет свежее, покрытое росой поле. В миг пасхального поцелуя глаза ее закатились, и она едва не упала в обморок, а когда он отпустил ее, шатнулась в сторону, но устояла и нетвердой походкой вернулась туда, где простояла всю службу.
