Я уж начал было думать, что вы забыли обо мне и оставили умирать здесь в одиночестве.
– О, ты не умрешь в одиночестве, могу тебя в этом уверить. – Бренч рывком открыл дверь и вошел в конюшню. – Я ни за что не лишу себя удовольствия посмотреть, как ты умрешь. Честно говоря, будь на то моя воля, ты бы уже болтался на ближайшем дереве.
Мигеля передернуло. Голос gringo был холодным и пронизывающим, как январская вьюга, а взгляд таким же бесстрастным, как у кота на ограде. Испанцу впервые пришло в голову, что жалкое положение, в котором он оказался, может грозить много большими неприятностями, чем грязь и неудобства.
– Почему вы так говорите, senor? Я не сделал вам ничего плохого.
– Да неужто? – Бренч присел как раз на таком расстоянии от испанца, чтобы тот чуть-чуть до него не дотягивался, и достал из кармана свой табак «Булл Дарем».
Мигель наблюдал, как Макколи свернул самокрутку, подкурил ее и глубокую затянулся. В тусклом свете тлеющий кроваво-красный кончик самокрутки казался сверкающими огнями ада. От тяжелого взгляда Макколи мурашки бежали по коже, и Мигель подумал, что ад – не самое худшее, что может быть. По крайней мере, там тепло.
– Зачем ты убил моего брата, Мендоза?
– Я даже не знал вашего брата. Зачем мне его убивать?
Ноздри Бренча раздулись, выпуская дым. Взгляд стал еще тяжелее.
– Вот и скажи, зачем. И постарайся все объяснить как следует. Может статься, это твой последний шанс облегчить душу.
Мигель заметил, как Бренч сжал кулаки, чуть не раздавив догоравшую самокрутку. Макколи сдерживался из последних сил. Сердце испанца похолодело от страха. Если не удастся убедить этого gringo в своей невиновности, можно и не дожить до суда.
– Клянусь… – Мигель положил руку на сердце, – могилой моей дорогой матушки, senor. Я никого не убивал.
Макколи долго изучал тлеющий кончик самокрутки, восстанавливая в памяти разговор, который произошел между ними с испанцем в купальне «Уосатч». Потом, удерживая глаза Мендозы в стальных тисках своего взгляда, Бренч сделал последнюю затяжку и потушил самокрутку голыми пальцами.
– Я слушаю, – только и мог он сказать.
Мигель глубоко задумался. Фортуна дарит ему еще один шанс. Нужно воспользоваться им как можно лучше.
На следующее утро у Дженны прибавилось сил, а боль начала стихать. Она отбросила одеяла и опустила ноги с кровати. Поднявшись, молодая женщина поняла, что она слабее, чем ей вначале показалось. Тем не менее, ей удалось добраться до ширмы и воспользоваться ночным горшком. Почувствовав себя немного увереннее на обратном пути, Юджиния задержалась у окна.
