Дженна сняла платье и погрузила мягкую мочалку в чашу с водой.
Какой же надо быть дурой, чтобы согласиться на ужин с Бренчем Макколи! Это безумие. Как раз с этим человеком ей меньше всего хотелось связываться. Наемник, прости Господи его грешную душу. Конечно, должны у него быть и положительные стороны, раз он по-дружески относится к такому мальчику, как Роберт Перкинс. Но женщина, позволяющая себе увлечься мужчиной, будь он святым или грешником, – идиотка.
А Дженна отнюдь не была идиоткой.
Она нахмурилась, когда в дверь постучали. Они с Макколи распрощались не больше двадцати минут назад. Он не мог так быстро принять ванну и добраться сюда. Кроме того, она назначила Бренчу встречу внизу. Схватив полотенце с вешалки над дубовым умывальником, Дженна подошла к двери.
– Кто там?
– Билли, мэм. Вы сказали, что дадите мне доллар, если я увижу в купальне мужчину со шрамом на… ну, вы знаете, где.
Дженна приоткрыла дверь и, выглянув, увидела светловолосого мальчугана двенадцати лет, одетого в латаный полукомбинезон и пахнущего пеной для бритья.
– Можешь его описать, Билли?
– Он старый, мэм, могу поспорить, что ему больше тридцати, и темный. Но у него большой застарелый шрам на… вы понимаете.
Сомнительно, но проверить надо. По крайней мере, это решает проблему свидания с Макколи, что само по себе хорошо.
– Ладно, Билли. Я встречу тебя у черного хода в купальню через десять минут.
Дженна уже почти закрыла дверь, но вдруг рывком отворила ее снова.
– Подожди, Билли. Какая это купальня?
– «Уосатч», мэм, на Фест-Саус.
Бренч Макколи, по-прежнему напевая под нос песенку, погрузил свое тело в горячую воду. Он потянулся, насколько позволяла овальная лохань, и расслабился. Вода согревала усталое тело и нежила разболевшуюся ногу, и это было почти так же приятно, как предвкушение ужина с Юджинией. Последняя мысль вызвала укол вины.
Всего несколько недель назад он похоронил Слоана. Боль от внезапного воспоминания с прежней силой сдавила грудь. Бренч запрокинул голову на край ванны и закрыл глаза. При мысли, что жизнь брата безжалостно оборвали в столь юном возрасте, лишив его возможности испытать хотя бы половину мирских радостей, Макколи закипал от гнева.
В свои двадцать девять лет Бренч видел слишком много смертей. Матери и маленького Шеннона не стало еще в 58-м; отца – шесть лет спустя; брат Син погиб на войне между штатами; Патрик, его самый старший брат, умер всего три года назад, а еще были погибшие товарищи по Армии Союза,
