Дженна остановилась и сердито посмотрела на Бренча.
– Ты был в лавке? Следил за мной?
Щеки молодой женщины залила краска, а глаза сделались серыми, как грозовая туча. «Самая настоящая ведьма», – подумал Макколи.
– Я поначалу даже не был уверен, что это ты, – улыбнулся Бренч, окинув Юджинию одобрительным взглядом. – Разительная перемена. Даже «старр» исчез. Или он спрятан где-то в юбках?
– Очень рада, что тебе нравится. Что касается револьвера, думаю, я позволю тебе и дальше пребывать в неведении.
Молодая женщина пошла быстро, но тут заметила хромоту Бренча. Тогда она остановилась, чтобы заглянуть в витрину какого-то магазина, а дальше шла уже медленнее.
Макколи разгадал ее хитрость и предпочел увидеть в этом вежливость и признание вины, а не жалость.
– Скажи, что ты подсыпала в кофе?
– Кору красной бузины. Это старинный индейский рецепт от непроходимости кишечника. Подмаренник тоже помогает.
Бренч положил руку на живот и поморщился при воспоминании о часах, которые он провел, стоная в зарослях кустарника.
– Чертовски эффективное лекарство. Вот только жаль, что моей жизнедеятельности и без него ничего не мешало. Кроме тебя, конечно.
Дженна не сочла нужным скрыть улыбку.
– У меня в запасе еще много таких проклятий. Не забывай об этом, когда захочешь взять реванш.
Бренч усмехнулся.
– А ты не привыкла стесняться в выражениях!
Щеки молодой женщины залил обворожительный румянец.
– Я такая, какая есть, мистер Макколи.
Бренч не высказал вслух возражения, которое первым пришло ему на ум.
– Что ж, в магазине ты была очень милой. Глаза Дженны сузились, в них зажегся вызов.
– Достаточно милой, чтобы забыть о старых обидах?
Бренч пожал плечами.
– Возможно. Роберт всегда был для меня в каком-то смысле особенным. Он немного медлителен, но совсем не такой, каким его видят матроны вроде миссис Смайт. Мартин говорит, что Роберт был абсолютно нормальным малышом, пока не переболел жестокой лихорадкой. Он тогда чуть не умер, и с тех пор…
Дженна ничего не сказала. Она прекрасно знала, что значит иметь дело с не совсем нормальными людьми. Однако она не была готова рассказать о матери человеку, который, по сути, по-прежнему оставался для нее незнакомцем, а быть может, даже врагом.
– В любом случае, – продолжил Бренч, – я благодарен за то, что ты сделала, и думаю, Мартин со мной солидарен.
Юджиния бросила на спутника осторожный взгляд.
– Так благодарен, что согласишься освободить меня от этих ночных сорочек и нижнего белья? Ума не приложу, что с ними теперь делать.
