Всадники бури | страница 4
— Проклятое отродье! — гневно воскликнул он. — Думаешь испугать меня своей уродливой мордой? — Конан с брезгливым негодованием сплюнул. — Что же ты не приближаешься?! Мой меч ждет тебя.
Тварь что-то недовольно похрипела и стремительно метнулась в сторону Конана.
Киммериец, чья реакция была молниеносна, вытянул вперед руку с мечом. Непобедимое лезвие прошло сквозь тело твари в мгновенном разящем ударе.
Но та лишь взмахнула огромными крыльями. По правде говоря, удар непременно должен был бы разрубить ее на две части. Однако этого не случилось. Из огромного, покрытого черными перьями тела не упало ни капли крови. И Конан с изумлением увидел, что его меч покрылся ржавчиной.
В глазах твари мелькнуло злое торжество. Она оскалила кривые, изъеденные гнилью зубы. А затем начала безудержно хохотать, совсем по-человечески. Разве что трудно было бы вообразить, как кто-либо из людей извергает такой пронзительный, невыносимо отвратительный хохот.
Конан неотступно глядел на нее. С трудом сдерживая ярость, он скрежетал зубами. Его глаза сузились в презрительном недоверчивом прищуре. Костяшки пальцев побелели, напряженно сжимая рукоять ржавого меча. В висках отдавался стук сердца.
Черная тварь снова взмыла к небу. Она поднималась все выше, но при этом звуки ее хохота нисколько не ослабевали, — а напротив, все нарастали и нарастали с неумолимой силой. И когда птица наконец совсем исчезла из виду, хохот сделался настолько оглушительным, что содрогалась земля.
Как будто из самой преисподней поднялся ураганный ветер и, подобно обезумевшему исполину, метался из стороны в сторону. Он отчаянно завывал. Сбрасывал с горных вершин каменные глыбы. Обламывал громадные куски у серых скал. С корнями вырывал деревья и кустарники. Поднимал высоко над землей сухую дорожную пыль. Конь под Конаном дрожал. А над всем этим грохотал неудержимый омерзительный хохот.
Внезапно все затихло. И хохот, и ветер. Только конь по-прежнему боязливо трясся. Да и сам Конан чувствовал вокруг себя какое-то сдерживаемое напряжение. Это было словно недолгое, коварное затишье перед бурей. Киммериец приготовился к новой атаке со стороны демонических сил. И он не ошибся.
Очень скоро в пурпурном небе опять мелькнули зловещие сполохи, и тишину разрезал… отчаянный детский крик. И в душе Конана все содрогнулось от его звуков.
Снова воцарилась тишина, пугающая и обманчивая.
А потом раздался голос женщины. Конан с трудом узнал в нем голос Дэви Жасмины. Она шептала слова молитвы и тихонько плакала.