— Мы все удивлялись, что Мириэль спуталась с Мардо, — сказал он, — и будто забыла, что сталось с ее матерью.
— Простите? — переспросил Коррогли.
— С ее матерью, Патрицией. Она приходила в храм в ту самую ночь, когда умерла.
— Что?!
— Вы разве не знали?
— Нет, я ничего об этом не слышал.
— Ну да, все постарались сохранить в тайне. Она была там всего один раз, в ночь, когда утонула.
— И что произошло?
— Говорят, будто Мардо затащил ее в постель. Может, напичкал наркотиками. Наверное, она сопротивлялась, а Мардо этого не любил.
— Вы хотите сказать, что он убил ее?
— Вполне возможно.
— Что же вы раньше-то молчали?!
— Мы боялись.
— Кого?
— Гриауля.
— Глупость какая-то.
— Да ну? Вы тот, кто спас от верной смерти Лемоса, так что вы должны были постичь могущество Гриауля.
— Но ваши слова переворачивают все с ног на голову! Быть может, Лемос и Мириэль замыслили отомстить Мардо, быть может…
— Даже если так, их побудил к тому Гриауль.
Пораженный услышанным, Коррогли решил проверить направление отлива в ночь гибели Патриции Лемос и установил, что вода двигалась от утеса к Эйлерз-Пойнту, из чего следовало, что, если тело женщины бросили в море рано утром, волны вполне могли выкинуть его на берег у мыса, как то и было в действительности. Однако дальше этого открытия дело не пошло. Как Коррогли ни старался, ему не удалось выявить наличия между Лемосом и Мириэль сговора с целью погубить Земейля. Он не находил себе покоя, его мучали кошмары и бессонница. Адвокат знал, что его использовали, и жаждал понять для чего, пытался вместить события в более-менее жесткие рамки с тем, чтобы уяснить себе свое предназначение. Да, его использовали, но кто: Гриауль или Лемос с дочерью? Порой он вспоминал о свободе воли и тогда мнил себя жертвой человеческой испорченности, отвергая самую мысль о влиянии некоего богоподобного существа; порой же ему думалось, что он наговаривает на себя, хотя поступил по справедливости и добился оправдания невиновного. Иными словами, он был уверен лишь в том, что ему необходима ясность.
Наконец, перепробовав все остальные пути, он вознамерился потолковать с Лемосом и явился однажды к резчику в его новый дом на Эйлерз-Пойнт. Служанка сказала адвокату, что хозяина нет дома, но если он желает поговорить с хозяйкой, то пусть немного подождет, пока она узнает, согласна ли та принять гостя. Несколько минут спустя девушка провела Коррогли на залитую солнцем веранду, с которой открывался великолепный вид на море и на квартал Алминтра. Солнечные лучи золотили поверхность воды, ветер срывал с гребней волн клочья пены, ветхие домики с островерхими крышами выглядели на таком расстоянии весьма и весьма привлекательно. Мириэль, в шелковом халате кремового цвета, сидела на диване. Возле нее на низеньком столике лежала трубка, вокруг которой рассыпаны были черные шарики — как показалось Коррогли, опиум. Взгляд девушки был слегка затуманенным, и внешне она переменилась: былая миловидность почти исчезла, смуглая кожа отливала нездоровой синевой, к влажной от пота щеке прилипла прядь черных волос.
