— Не понимаю, — сказал Лемос, помолчав. — Чего вы от меня добиваетесь?
Глядя резчику в лицо, Коррогли испытывал беспокойство: отчаяние Лемоса выглядело слишком уж безграничным. Ему как адвокату доводилось общаться с клиентами, которые, казалось, отчаялись во всем и вся, однако даже самые подавленные из них в конце концов осознавали свое положение и выказывали страх либо что-то близкое к нему. Что ж, пожалуй, он не ошибся, заподозрив в Лемосе искусного притворщика.
— Ничего особенного, — сказал Коррогли. — Я всего лишь пытаюсь объяснить вам, на что вы меня толкаете. Если я попрошу суд о помиловании, то мне нужно будет убедить присяжных в обоснованности моей просьбы. Учитывая известное всем переплетение страстей и грязную натуру погибшего, можно предположить, что вы отделаетесь легким испугом. Земейля не любили, так что, сдается мне, среди горожан найдется достаточно таких, кто воспримет ваш поступок как справедливое возмездие.
— Не мой, — выдавил Лемос. Его голос был исполнен такой муки, что Коррогли на мгновение поверил ему.
— Тем не менее, — продолжал адвокат, — если я изберу тот способ защиты, какой предлагаете вы, вам может грозить куда более суровый приговор. Не исключено, что высшая мера. Ваши утверждения могут навести судью на мысль, что преступление было преднамеренным. Тогда он, наставляя присяжных, отвергнет любые смягчающие обстоятельства и откажется признать в случившемся убийство в состоянии аффекта.
Лемос удрученно фыркнул.
— Вам смешно? — удивился Коррогли.
— По-моему, вы мыслите упрощенно. Разве преднамеренность и страсть несовместимы?
Коррогли отодвинулся от стола, сложил руки на груди и уставился на светящийся шар под потолком.
— В чем-то вы правы, — признал он. — Не все преступления на почве страсти рассматриваются как поступки, обусловленные обстоятельствами. Ведь существуют такие вещи, как навязчивые идеи, как неодолимые влечения. Но я хочу, чтобы вы поняли: судья, стремясь не создавать прецедент, может нарочно не заметить фактов, которые облегчили бы вашу участь.
Лемос снова впал в задумчивость.
— Ну? — поторопил его Коррогли. — Я не могу решать за вас, я могу только советовать.
— Значит, вы советуете мне солгать? — спросил Лемос.
— С чего вы взяли?
— Вы убеждаете меня, что правда — это риск.
— Я лишь подсказываю вам, как обойти ямы.
— Между советом и подсказкой расстояние небольшое.
— Между виной и невинностью — тоже. — Коррогли подумал, что сумел-таки расшевелить Лемоса, но тот по-прежнему тупо глядел прямо перед собой. Ладно. — Он поднял с пола свою сумку. — Итак, вы настаиваете на том, чтобы я избрал предложенный вами способ защиты?
