— Сядьте, мисс Лемос! — приказал судья Ваймер. — Немедленно сядьте!
Когда она подчинилась, он предупредил ее о недопустимости подобного поведения.
— Итак, — продолжил Коррогли, — посреди спора вы выкрикнули что-то невразумительное…
— Возражаю!
— Возражение принимается.
— Вы выкрикнули что-то насчет завещания, но не можете вспомнить что. Так, мисс Лемос?
— Вы искажаете смысл моих слов!
— Напротив, мисс Лемос, я всего лишь повторяю сказанное вами. Получается, что единственными, кто знал о сути завещания, были вы и Мардо Земейль.
— Нет, не…
— Это не вопрос, мисс Лемос, вопрос будет позже. Поскольку вы, судя по всему, заинтересованы в осуждении вашего отца и он тем самым лишается возможности возбудить дело о признании вас невменяемой, скажите, не жадность ли побудила вас дать именно такие показания?
— Мне нужен был только Мардо.
— Мне кажется, любой из здесь присутствующих подтвердит, что вы называли Мардо Земейля гнусным выродком.
— Не стоит возражать, мистер Мервейл, — заметил судья Ваймер и обратился к Коррогли: — Я многое вам позволил, но моему терпению приходит конец. Вы поняли?
— Да, ваша честь. — Коррогли подошел к своему столу, взял бумаги, перелистал и вернулся к Мириэль, на лице которой бала написана ярость. Мисс Лемос, вы верили Мардо Земейлю?
— Я не знаю, что вы имеете в виду.
— Я спрашиваю, верили ли вы тому, что он говорил, его призывам и теологическим доктринам? Его делу?
— Да.
— И что же это было за «великое дело»?
— Не знаю. Он не посвящал меня в свою тайну.
— Тем не менее вы верили ему?
— Я верила, что Мардо вдохновлен свыше.
— Вдохновлен свыше… Понятно. Соответственно, вы приняли его правила?
— Да.
— Мне кажется, будет полезно ознакомить суд с некоторыми из правил. Как вы считаете?
— Не знаю.
— Во всяком случае, небезынтересно. — Коррогли перевернул страницу. Вот, например: «Поступай как вздумается, вот и весь закон». В это вы верили?
— Я… Да.
— Гм. А в это? «Если для великого дела понадобится кровь, ее добудут».
— Я не… Откуда мне знать, что он имел в виду?
— Неужели? Но вы же приняли его правила. Приняли?
— Да.
— А это? «Там, где речь заходит о великом деле, нет ни преступления, ни греха, каковыми они представляются заурядным людишкам».
— Верила.
— Я надеюсь, что понятие греха включает в себя грех обмана?
Ее взгляд был ясным и пристальным.
— Вы поняли вопрос?
— Да.
— И?
— Полагаю, да. Но…
— А понятие преступления распространяется и на лжесвидетельство?
— Да, но я перестала верить Мардо.
