Здесь Теобальт потерял сознание во второй раз, а в себя пришел только глубокой но-чью.
Как он, оглохший, мокрый, и продрогший, шел по ночному лесу, потом почти не пом-нил.
В памяти остались только ветви, хлеставшие по лицу, и обдававшие потоками воды, да бесчисленные рытвины, которые злосчастный послушник все пересчитал боками.
Что окон-чательно не заблудился и на рассвете все же вышел к первому разоренному владению, Тео-бальт и по сей день, считал чудом.
Двое худых грязных мальчишек, отправившихся в лес за ягодами, нашли его у самого поселка. Всклокоченного человека, в порванной, измазанной грязью одежде, они приняли за нечистого и с визгом умчались в деревню.
Когда Теобальт вышел на опушку, все население, когда-то довольно большого села ли-хорадочно собирало пожитки. Кое-кто уже скрылся за высокими воротами, видневшегося за селом замка.
Из крайнего к лесу, полусгоревшего дома, выскочила старуха в длинной серой рубахе. Не оглядываясь, она засеменила вдоль единственной улицы. Вслед за ней на пороге показал-ся мужчина с беременной женщиной на руках. Та вскрикивала, хватаясь за поясницу.
Теобальт обернулся, высматривая, от кого удирают местные жители, никого не увидел, и только туту сообразил - стало быть - от него.
- Постойте, люди добрые, - закричал он, кинувшись на перерез мужику с молодухой в охапке.
Посадив жену у забора, мужчина вытащил из-за голенища засопожник и неумело вы-ставил его перед собой.
- Я не разбойник. Я - послушник. С Божьим словом пришел. Хошь, перекрещусь? - Теобальт всей ладонью наложил на себя широкий крест.
Но его обращение не возымело, ровным счетом, никакого действия. Лицо молодца сде-лалось вовсе уж безумным. Он переводил взгляд с корчившейся у забора жены на последних поселян, торопящихся к спасительным воротам.
Он даже нож свой в Теобальта не метнул, так и бежал, зажав его в руке, сверкая босы-ми пятками.
Послушник остался посреди опустевшей деревни. Под ногами у него охала и маялась роженица. Когда страшный человек подхватил ее на руки, женщина с воплем начала коло-тить его по спине. Она то хваталась за живот, то тянула свою худую лапку, норовя вцепить-ся ему в волосы.
В доме отыскалась лежанка, на которую Теобальт и опустил свою беспокойную ношу, строго цыкнув, на попытку уползти:
- Лежи, дурная! Родишь ведь набегу. Ох - народ! Рехнулись вы тут всей деревней.
Послушника с разбойником перепутали.
- О-о-о-й! - Протяжно завыла женщина. - Ты разбойник и есть. Стра-а-ашный… - Как только наступила передышка в крике, Теобальт попытался объясниться:
