Ведь можно и так, - подумал Роберт, - каждое утро садиться за такой же стол и чтобы рядом копошились дети - вон их рыжие головенки мелькают в зале - чтобы жена толковала о хозяйстве, а во дворе вертелась повседневная жизнь, которая и есть - жизнь.
После еды сидели, потягивая кисловатое вино. Роберту не хотелось вносить сумятицу собственных проблем в мирное течение утра, но барон ожидал продолжения вчерашнего разговора. Пора было расставить точки над 'i'.
- Ты когда из Святой Земли уехал? - спросил Роберт.
- В 99 - осенью. К лету 1100-го был дома.
- После взятия Иерусалима, когда начался всеобщий дележ, я почти сразу ушел в пограничье.
Хотя, это сейчас более или менее понятно, где та граница проходит. Тогда все было зыбко. Какие-то земли освобождались, какие-то переходили из рук в руки по несколько раз. Я со своими людьми, кто пожелал, конечно, ушел на юг к Аскалону.
Слава Богу, хватило ума собрать тогда такие регулярные отряды, иначе все рассыпалось бы, еще не начавшись.
Потом были, три года патрулирования той самой эфемерной границы: разведка, поиск, стычки. И нападать и убегать случалось. Выучился арабскому…
Сельджуки и египетские отряды захватывали людей. Кого продавали в рабство, кого возвращали за выкуп. Торговля рыцарями стала на Востоке прибыльным делом. Бывало и такое: увозили в пустыню, раздевали и бросали просто так, в назидание. Война как война. День за днем.
Хаген попал в плен раненым, потерял речь, да и надежду уже потерял, когда до нас с Солем дошли слухи, что какой-то франк, прикованный к колодезному вороту, качает для правоверных воду. Пришлось наняться погонщиком в караван. Благо, Соль лучше меня по-арабски, да и другие языки знает. Как тогда с больным Хагеном к своим выходили, не спрашивай. Думал, все - конец. Но вышли, а там и меня зацепило.
ALLIOS
Сюда в глухомань юго-восточного порубежья долетали только отголоски сражений, бушевавших в Тивериаде, Антиливане, Эдессе и Галебе. Главным образом, новости приносили воины, заступавшие на смену тем, кто погиб или отправился домой.
Многие, не выдержав испытания пустыней, отчаивались завоевать свое княжество.
Со смертью Готфрида Бульонского всеобщий хаос и раздор настолько усилились, что Роберту одно время казалось - до полного краха остался один шаг. Балдуин, помазанный на престол Иерусалима, вскоре после кончины Блюстителя Гроба Господня, попытался навести хоть какой-то порядок. Лагерь Роберта перестал испытывать недостаток в провианте и ору-жии. Но вместе с тем в порубежье хлынули толпы рыцарей и простолюдинов самого сомни-тельного свойства. Приходилось мириться и с этим. Откажись Роберт - остался бы с горст-кой верных людей, которых что ни день становилось меньше.
