— Так значит, не только в этой комнате?
— Ну конечно, ведь мы должны действовать наверняка!
— И в этих других комнатах тоже?
Он кивнул головой.
— И все они…
— Перевербованные, разумеется.
— На кого же они работают?
— На нас и на них. Вы же знаете, как это бывает. Но мы их держим крепко, и на нас они работают продуктивнее.
— Но постойте… Что это он мне плел о планах мобилизации?.. О тысячах вариантах оригинала?..
— О, это был шифр, опознавательный шифр, пароль. Вы, видимо, его не понимали, потому что это был их шифр, а он наверняка решил, что вы не хотите понимать, а значит, уже знаете о его предательстве. Мы ведь все носим нагрудные дешифраторы…
Он расстегнул мундир на груди и показал мне спрятанный под рубашкой плоский аппарат. Я тут же вспомнил, как офицер, который ехал со мной в лифте, прижимал руку к сердцу.
— Вы упомянули об интриге. Чья это была интрига?
Офицер побледнел. Его веки задрожали и опустились, несколько секунд он сидел с закрытыми глазами.
— Сверху, — прошептал он. — Сверху явно метили в меня, но ведь за мной нет никакой вины… Если бы вы воспользовались хотя бы частью своих широких полномочий и…
— И что?
— И замяли бы это дело, то я сумел бы…
Он не договорил. Затем какое-то время с близкого расстояния изучал поверхность моего лица.
Я видел блестящие, как стекло, белки его застывших, расширенных глаз. Пальцами рук, сложенных на коленях, он гладил, мял, дергал материал мундира.
— Девятьсот шестьдесят семь на восемнадцать на четыреста тридцать девять, — умоляюще прошептал он.
Я молчал.
— Четыреста одиннадцать… Шесть тысяч восемьсот девяносто четыре на пять! Нет? Тогда на сорок пять! На семьдесят!
Он заклинал меня дрожащим голосом. Я продолжал молчать. Он встал, бледный как стена.
— Девятнадцать? — сделал он еще одну попытку. Это прозвучало, как стон.
— Ага, значит, так? — сказал он. — Понимаю. Шестнадцать?.. Хорошо… Что ж… Прошу меня извинить.
Прежде чем я пришел в себя, он вышел в соседнюю комнату.
— Господин офицер! — крикнул я. — Подождите же! Я…
За приоткрытой дверью грохнул выстрел, вслед за которым послышался звук падающего тела. Остолбеневший, со вставшими дыбом волосами, я стоял посреди комнаты. "Бежать!" — зазвенело у меня в голове, но в то же время, весь обратившись в слух, я ловил звуки, все еще доносившиеся из комнаты. Что-то слабо стукнуло, словно каблук ударился об пол. Еще один шорох… и тишина, полная тишина. Через щель приоткрытой двери была видна нога в форменной штанине. Не спуская с нее глаз, я попятился задом к выходу, ощупью нашел ручку и надавил на нее.
